Когда компаньоны продолжили свое путешествие, джентльмен из Лондона, которого звали Перкинс, выразил сильное недовольство по поводу мозоли на пятке. Гарриэт не обратила на это внимания. Обязательно вскоре кто-нибудь появится.
Единственное, что появилось на дороге, оказалось быстрым автомобилем-седаном, который нагнал их полумилей дальше. Надменный шофер, увидев двух запыленных голосующих бродяг, незамедлительно надавил тяжелой ногой на педаль и умчался.
— Гадкий лихач! — проговорил мистер Перкинс, останавливаясь, чтобы погладить мозоль на своей пятке.
— Шоферы седанов никогда не бывают любезными, — отозвалась Гарриэт. — Что нам нужно — это грузовик или семилетний «Форд», о, смотрите! Что это?
— Посреди дороги — шлагбаум, а за ним домик.
— На счастье, это — железнодорожный переезд! — в Гарриэт снова закипела отвага. — Там должен кто-нибудь быть!
Там были. Там находились двое — инвалид и маленькая девочка. Гарриэт нетерпеливо спросила, где она может воспользоваться машиной или телефоном.
— Вы все найдете прямо в городке, мисс, — ответил инвалид. — Конечно, это не то, что вы называете городом, но у мистера Херна, который держит бакалейную лавку, имеется телефон. А здесь полустанок Дарли, а до самого Дарли примерно десять минут ходу. Вы непременно там кого-нибудь найдете, мисс. Извините меня, мисс. Лиз! Шлагбаум!
Ребенок выбежал и открыл шлагбаум, чтобы пропустить маленького мальчика, управляющего огромной ломовой лошадью.
— Здесь проходит поезд? — спросила Гарриэт, когда шлагбаум снова закрылся.
— Не очень часто. Автомобильное движение по этой дороге небольшое. В основном мы закрываем шлагбаум от крупного рогатого скота. Его держат подальше от железнодорожного полотна, чтобы он туда случайно не забрел. В день здесь проходит довольно много поездов. Это ведь главная линия из Уилверкомба до Хэзбери. Разумеется, экспрессы тут не задерживаются, останавливаются только местные поезда, и дважды в сутки, кроме рыночных дней.
— Понятно, — сказала Гарриэт, удивляясь, зачем она спросила о поездах, и вдруг осознала — это из-за своего профессионального интереса к расписаниям; она инстинктивно проверяла пути и способы добраться до Клыков. Поезд, машина, лодка — на чем туда добирался погибший?
— Сколько времени?..
Нет, уже не имеет значения. Полиция может это выяснить. Она поблагодарила смотрителя, протиснулась через боковую калитку, и уверенно пошла вперед большими шагами вместе с прихрамывающим за ней мистером Перкинсом.
Дорога по-прежнему проходила рядом с берегом, но скалы мало-помалу спускались почти до уровня моря. Путники увидели группу деревьев, маленький проулок с живой изгородью, криво проходящий мимо развалин какого-то брошенного строения и ведущий к широкой зеленой лужайке, на которой стоял тент, рядом с песчаным пляжем, где совсем близко поднимался дым от туристского костра. Когда Гарриэт подошла к началу дорожки, оттуда показался мужчина с жестянкой бензина. Он был одет в старые фланелевые брюки и рубашку цвета хаки с закатанными до локтей рукавами. Его мягкая шляпа была довольно низко надвинута на глаза, вдобавок защищенные темными очками.
Гарриэт остановила его и спросила, есть ли здесь поблизости поселок.
— Это дальше, в нескольких минутах ходьбы, — ответил он коротко, но достаточно вежливо.
— Мне нужен телефон, — продолжала Гарриэт. — Сказали, что его можно найти в бакалейной лавке. Верно?
— О да. Это по другую сторону лужайки. Вы не ошибетесь. Здесь только одна бакалейная лавка.
— Благодарю вас. Да, кстати, наверное, в поселке нет полицейского?
Мужчина почти уже собрался уходить, однако повернулся и пристально посмотрел на нее, заслоняя глаза от ослепительного солнечного света. Гарриэт заметила красно-синюю татуировку в виде змеи на его предплечье и подумала, не моряк ли он.
— Нет, полицейский в Дарли не живет. Мы делимся констеблем с соседней деревушкой; по-моему, он время от времени приезжает сюда на велосипеде. Что, какое-нибудь правонарушение?