— 50 на 50 от чего? — осведомилась Гарриэт.
— От денег его матери, когда он загребет их.
— Но этого не могло случиться до ее смерти.
— Да, мисс, не могло.
— О… вы думаете…
— Я думаю, что эта парочка могла участвовать в этом деле, для того, чтобы лучше разузнать обо всем, мисс, — бесстрастно произнес инспектор.
— Согласен, — кивнул Уимси. — Во всяком случае, следующее, что произошло, — это то, что мистер Моркам отправляется в Леамхорст и на несколько дней останавливается у Велдона. В продолжении всего этого времени Моркам ведет себя предельно изобретательно, что-то записывает на бумаге, если не считать всего шифрованного вздора; поэтому я полагаю, что заговор был разработан примерно тогда. Велдон рассказывает Моркаму романтическую историю о царственном происхождении Алексиса, и у них возникает идея завлечь свою жертву на Утюг и уничтожить. Сразу после этого начинают посылаться таинственные письма. Кстати, интересно, почему первое из этих писем написано не на русском языке. Поскольку, конечно, оно должно было прийти в незашифрованном виде и без кода.
— У меня по этому поводу есть мысль, — вмешалась Гарриэт. — Не вы ли говорили, что вам известен английский роман, в котором имеется объяснение шифра Плэйфайр?
— Да, это один из романов Джона Рода. А зачем вам это?
— По-моему, первое письмо просто давало заголовок книге, а главы содержали кодовое слово для следующего послания. Так как эта книга английская, то было вполне естественно написать на английском и все послание.
— Гениальное создание, — проговорил Уимси. — Я имею в виду вас, Гарриэт. Ведь это — совершенно реальное объяснение. И нам не придется уж очень тщательно изучать всю эту историю. По-видимому, именно миссис Моркам и являлась источником информации о топографии и фауне Уилверкомба и Дарли. Велдон должен был проскакать верхом на лошади по берегу и перерезать горло Алескису, так как для этого требовалась только физическая сила, а тем временем Моркам занимался рассылкой писем, фотографией и чем вызывал у Алексиса высшую степень возбуждения. Затем, когда все было почти готово, Моркам уходил со сцены, чтобы сыграть роль бродячего парикмахера.
— Но зачем все эти невероятные сложности? — требовательно спросила Гарриэт. — Почему они просто не купили самую обычную бритву или нож? Безусловно, это было бы менее заметно.
— Это вы так считаете. Конечно, в действительности так и могло быть. Взгляните к примеру на Патрика Мао и нож мясника… Их сложный план был разработан для того, чтобы придать делу вид совершенно недоступный для других — чтобы создать двойную или даже тройную подстраховку и линию защиты. Во-первых, все выглядело как самоубийство; во-вторых, если, например, это подвергнется сомнению и бритву найдут, имеется убедительное происхождение этой бритвы. В третьих, если по какой-нибудь случайности распознали бы маскировку Моркама, то и для этого тоже имелось объяснение.
— Понимаю. Что ж, продолжим. Так или иначе, Моркам поступал согласно своим собственным убеждениям, и проделал он это очень тщательно.
— Мудрый человек. Допускаю, что он абсолютно понял бы меня. Ну, а теперь Велдон. У него уже имелась в запасе вполне реальная личность Хэвиланда Мартина, чтобы незаметно исчезнуть. Действуя по плану, он взял напрокат «Морган», втиснул в эту неудобную машину палатку и свои пожитки, и расположился лагерем около Дарли по соседству с полем фермера Ньюкомба. В тот же день в Уилверкомб приехал Моркам. Встречались ли эти двое и где, мне неизвестно. По-моему, все это было заранее обсуждено и решено после заговора не вступать ни в какой контакт друг с другом.
— Весьма вероятно, — согласился Умпелти. — Так вот что объясняет такую согласованность во времени.
— Возможно. Итак, в четверг Алексис согласно инструкциям отправляется к Утюгу. Кстати, было необходимо, чтобы труп нашли и опознали. И отсюда, думаю, возникло то обстоятельство, что Алексису сказали, чтобы он открыто пошел к скале по дороге вдоль берега. В случае, если труп утерялся, нашлись бы свидетели, которые заявили, что в последний раз видели его идущим в этом направлении, что определило бы вероятный район поисков. Тем самым он никогда бы не исчез подобно снегу весной.