— Открывай, старослужащий! — обойдя навеки застрявшую очередь, обратился Георгий к благодушно маячившему в проеме, под спасительным ветерком, швейцару. И, понизив голос, добавил: — Мне должны были столик у окна оставить.
Говорил он уверенно, даже немного свысока, да еще подмигнул вдобавок. Бывший участковый вначале оторопел от такой наглости. Не похоже, что этот молокосос собирается сунуть ему в карман пятерку или хотя бы трешку: у него на фейсе написано, что в кармане отродясь лишнего рубля не водилось, да и одет в какой-то ширпортреб. Значит, надо гнать наглеца в три шеи! Но наглость такая откуда?! «Старослужащий», «столик у окна», да еще мигает… Обычные наглецы так себя не ведут!
— Кто тебе столик заказывал? — буркнул он, внимательно срисовывая привычным взглядом короткую прическу, решительный прищур глаз и развитую мускулатуру.
— Ты что, маленький?! — скривился Георгий. — Куратор команду дал! На, смотри!
Он вытащил из нагрудного кармана клетчатой шведки удостоверение с потертой звездой на обложке, открыл и сунул под нос Ивану Федотычу.
«Министерство обороны СССР. Курсант Балаганский, в/ч 85306…»
Стеклянная дверь кафе «Космос» распахнулась.
— Ладно, иди, — буркнул бывший участковый. — Только всё надо делать как положено. А ты весь порядок перевернул…
— Работа перевернула, — Георгий, увлекая за собой Женю, нырнул в манящую прохладу.
Очередь опять взроптала, но Федотыч привычно не обратил на нее внимания. Он думал: правильно поступил или дал маху? Непростой, видать, парень… Хотя без должности, курсант… Но курсантов к оперативной работе тоже привлекают… И потом — сегодня курсант, а завтра лейтенант, да еще придет обслуживать эту зону… Правда, никто не предупреждал, как положено. Видно, у них бардак, как везде. Да ладно, лучше пропустить такого, чем потом получить на задницу неприятности…
Вопреки объявлению, мест в зале было достаточно, даже столик у окна на втором этаже нашелся. За ним они и расположились, рассматривая, как течет внизу в обе стороны озабоченная своими делами публика, от которой они так удачно отделились и над которой вознеслись.
— Как тебе это удалось? — спросила Женя, осматриваясь.
Чистый светлый зал, невысокий подиум, где вечером играл джазовый квартет, а сейчас проекционный телевизор транслировал на экран мультфильм «Ну, погоди!». Декорированные стеклянными шариками стены не очень удачно имитировали звёздное небо. Девочка лет шести, в клетчатом синем платьице, быстро расправившись со своим мороженым, безуспешно пыталась выковырять маленьким пальчиком одну такую «звездочку». Полная семейная пара за соседним столиком контролировала дочку умиленными взглядами, не переставая опустошать щедро наполненные металлические вазочки. Наискосок от них ели мороженое и пили шампанское две ухоженные и хорошо одетые девушки: высокая гибкая брюнетка с прической конский хвост и коротко стриженная блондинка. Они курили длинные сигареты, красиво выпуская дым кольцами.
— Ну, почему нас пустили?
— С красивыми девушками вход вне очереди! — нашелся Георгий и сам обрадовался такому остроумному ответу-комплименту.
Официантки разносили заказы: это были не просто привычные шарики, а целые композиции, украшенные вафлями, печеньем, политые вареньем или разноцветными сиропами.
— Вот, я такое хочу! — Женя оживилась при виде какого-то фиолетового паруса с красной глазурью и подобием вафельного флага. Называлось такое мороженое не «Пиратский флаг», а «Рассвет в космосе».
Через несколько минут принесли заказ. Георгий нахмурился: «Рассвет в космосе» для Жени — рубль тридцать, шоколадное и крем-брюле для себя, политое шоколадом и присыпанное ореховой крошкой, чтобы дороже, — восемьдесят копеек, два коктейля «Шампань-коблер» — по рубль семьдесят, пирожные по сорок копеек… Ничего себе тут цены! Хорошо, что у Веселова трешку занял… В десятку, конечно, уложится…
— Вкусно! — оживилась Женя, разоряя свой «космический рассвет». — О чем задумался?
— Да так… Скоро окончу учебу, и начнется новая жизнь… Как все сложится?
— Хорошо сложится! Даже не сомневайся! — уверенно сказала девушка, хотя то, что происходило внизу, у входа, способно было начисто перечеркнуть ее обещание.