— Я к Майке, — Костик резко поднялся с кресла, едва за последним лекарем закрылась дверь.
— Нечего тебе там делать, она будет спать до завтрашнего утра, — отрезал сразу потерявший всю ослепительную улыбчивость Авронос, — лучше объясни, зачем ты сам себе затягиваешь на шее петлю? Лучше всего было отложить этот показательный сеанс до приезда господина Югнелиуса.
— Ты прав, — серьезно кивнул Конс, — но Тьершиг очень разозлится… когда узнает что проиграл. А это скорее всего, будет уже сегодня вечером. Но так поздно он ничего не сможет предпринять против нас… законным путем. Значит, ему остается только навестить несколько преданных друзей или подельников. А подельники у него вполне могут быть… причем в очень неблаговидных делах, за добрые, как все знают, хорошо не платят. Я тут сидел и думал, с какой бы стати ему болтаться по маленьким городам… и не из портала ли он возвращается таким кружным путем? Ведь ясно, что именно неудобства путешествия приводили его в такое бешенство.
— Но это еще ничего не значит, я тоже не люблю поездок на хутаме, — не согласился Авронос, — нельзя же сделать на основании моего путешествия вывод, что я преступник?
— Я заметил, что ты любишь удобства, — усмехнулся Костик, — и вывод, почему ты мотаешься через портал, напрашивается только один, твой господин доверяет тебе то, что не может доверить никому другому.
Авронос ошеломленно вытаращился на парня, видимо он искренне считал, что это вовсе не так очевидно.
— Каким путем ты пришел… к такому заключению?
— Все просто, Ватсон, — не удержался, чтоб не хихикнуть, Костик, — ты мне сам сказал, что у тебя нет семьи, значит, женщина отпадает. Ты имеешь возможность поселить любовницу поближе, чтоб не терпеть из-за свидания такие неудобства. Деньги тоже отпадают, если бы ты ездил ради выгодного дела, нам не пришлось бы лететь на хотомаре за деньги Хадзони. Ну и курицу ты мог бы купить себе сам. А вот то, что ты ринулся в путь, пока господина тут нет, наводит на очень интересные выводы… но я пока промолчу.
— Да… мне казалось, что поездка за редкими компонентами для алхимических опытов достаточно веское объяснение. А то что я не покупал кур… — деньги нельзя проносить с собой, их можно только заранее положить в банк. А банкир посылает своим доверенным людям в разных городах подтверждение.
— Вот и еще доказательство того, что ты ездил не за редкими минералами. Если бы ты собирался туда, то позаботился заранее положить деньги. Но я ни на чем не настаиваю, мне не нужны твои секреты… а особенно секреты наместника, нафик, нафик! Просто излагаю свой взгляд на ситуацию. Мне кажется, Тьершиг не успокоится… и постарается вечером собрать группу поддержки, а потом, скорее всего, поведет ее в ресторан. Ну а утром, как водится, будет отсыпаться. А мы за это время положим в рукав еще козырей.
— А ты снова свалишься, — сердито фыркнул Авронос, однако больше ничего не добавил, да и что тут можно было добавить?
Костик отлично видел по озабоченному лицу учителя, что тот и сам опасается следующего хода усатого печеночника. И так же, как Конс, не допускает даже мысли, что негодяй сдастся просто так.
Майка, действительно, до вечера так и не проснулась. Засыпая, Костик видел в свете приглушенного светильника смутно темнеющий сквозь марлю лежащий на белоснежных полотнах силуэт бездвижной фигурки. И сидящую рядом в удобном шезлонге очередную сиделку-рабыню.
На предложение Авроноса, ночевать в другой комнате, пока девчонка не поправится, он ответил категоричным отказом. Он уже оставил её один раз без присмотра… хватило выше крыши.
И утром, едва проснувшись, первым делом скользнул взглядом по палатке, потом по что-то мерно размешивающей в чашечке рабыне и решительно поднялся с постели. Но сразу подходить к Майке не стал, сначала сходил, умылся и заодно переоделся, уже успев привыкнуть, что в этом доме можно брать любую свежую одежду из той, что стопками разложена по полочкам в мыльне. Просто бросив ношеные вещи в корзину.
Неспешно топая по коридору в свою комнату, Костик пытался придумать слова, которые он скажет Майке… и понимал, что все они никуда не годятся. Куда-то сразу подевалось то, чуть пьянящее веселым азартом чувство уверенности в себе, с которым он произносил свои почти импровизированные обращения к пациентам. Впервые в жизни общаясь с толпой так, словно всегда умел выступать с трибуны. Сейчас Костик снова был так же скован, смущен и неуверен, как пару лет назад, когда пытался объяснить насмешливой Вике, какая она красивая.