Важнейшим условием успешной работы промышленности вооружения в период войны было и то, что нам удалось сохранить кадры на наших заводах; на них-то и легла основная забота о производстве вооружения. Эти люди, руководящие и рядовые работники, наиболее опытные и квалифицированные, представлявшие цвет отрасли, не жалея сил и энергии, выполняли поставленные войной задачи. В тяжелые для страны годы они взяли на свои плечи то, что не мог взять на себя никто. Это благодаря им, мастерам и инженерам, мы смогли научить передовым методам труда новые миллионы работников, влившихся в промышленность вооружения с началом войны, - неквалифицированных, впервые переступавших порог предприятий. На эти кадры легла основная ответственность за выпуск вооружения, технологический прогресс, за освоение новых видов оружия и модернизацию уже существовавших в невиданно короткие сроки.
Известно, как много необоснованных репрессий, потерь в кадрах мы имели в предвоенные годы. Не обошла стороной эта беда и промышленность вооружения. Не просто было принять меры, которые хоть в какой-то степени оградили наших работников от несправедливых обвинений, чаще всего исходивших от заказчиков.
Следует отметить усилия, которые предпринимал в этом направлении Б. Л. Ванников. Он пытался убедить И. В. Сталина в необходимости принять соответствующее постановление правительства, но тот долго не давал согласия, сомневаясь в необходимости такого решения: а вдруг за этим кроется желание снизить требовательность к работникам оборонной промышленности "в ущерб государству". Иногда Сталин в ответ на такие жалобы говорил наркомам:
- А что, у вас нет власти, чтобы защитить своих работников? Кого вы боитесь?
Настойчивость Б. Л. Ванникова в конце концов возымела действие. Однажды Сталин сказал:
- Дайте факты, и мы примем меры.
Вот что вспоминает сам Борис Львович: "За фактами дело не стало. Именно в это время руководство ГАУ, недовольное поведением директора одного из орудийных заводов, командировало на это предприятие своего сотрудника для принятия мер.
Этот посланец уже находился в пути, когда о нем было доложено ЦК партии. Сталин высказал возмущение и дал указание подготовить соответствующий проект, по которому предусматривалось, что директора артиллерийских заводов могут привлекаться к суду только решением Совета Народных Комиссаров СССР, а также был оговорен ряд условий, которые должны были упрочить положение и авторитет руководящих работников этих предприятий".
На другой день И. В. Сталин сказал Б. Л. Ванникову по телефону:
- Мы в ЦК ознакомились с вашим письмом и предложениями, с вами согласны и поддерживаем вас. Проект будет утвержден...
Вскоре были даны необходимые указания и Наркомату обороны.
В целом эти мероприятия сыграли положительную роль, однако издержки все-таки были. За две с половиной недели до начала войны был отстранен от должности и арестован, как уже говорилось, и сам Борис Львович Ванников. Его хороший друг, нарком авиапромышленности А. И. Шахурин вспоминает, как, оказавшись в кабинете Сталина, услышал от него:
- Вы знаете, что Ванников немецкий шпион?
- Удивлен! - ответил Шахурин и дал Борису Львовичу самую положительную характеристику.
На это Сталин ничего не сказал, а спустя менее месяца после нападения гитлеровской Германии на нашу страну Ванникову прямо в тюрьму было передано его указание письменно изложить соображения относительно мер по развитию производства вооружения в условиях начавшихся военных действий.
"Обстановка на фронте мне была неизвестна, - вспоминал уже после войны Б. Л. Ванников, - и поэтому я допускал, что в худшем случае у наших войск могли быть небольшие местные неудачи и что поставленный передо мной вопрос носит чисто профилактический характер. Кроме того, в моем положении мне оставалось лишь строить догадки о том, подтверждало или опровергало начало войны ранее принятые установки в области производства вооружения, с которыми я не соглашался.
Конечно, составленную мною при таких обстоятельствах записку нельзя считать полноценной. Она могла быть значительно лучше, если бы я располагал нужной информацией.
Так или иначе, записка, над которой я работал несколько дней, была передана И. В. Сталину. Я увидел ее у него в руках, когда был вызван им спустя некоторое время. Многие места оказались подчеркнутыми красным карандашом, и это показало мне, что записка была внимательно прочитана. В присутствии В. М. Молотова и Г. М. Маленкова Сталин сказал мне:
- Ваша записка - прекрасный документ. Вы во многом были правы... Мы ошиблись..."
Борис Львович рассказывал впоследствии, что Сталин попросил забыть все, что было связано с его арестом, и предложил стать заместителем наркома вооружения, а заканчивая разговор, в шутку сказал:
- Я ведь тоже сидел в тюрьме.
Даже в тот момент (надо представить волнение Ванникова) Борис Львович со свойственной ему находчивостью и смелостью ответил:
- Вы, товарищ Сталин, сидели как народный герой, а я как враг народа.
И. В. Сталин знал цену Б. Л. Ванникову. В начале 1942 года Бориса Львовича назначили наркомом боеприпасов, которым он и продолжал быть всю войну. Хочу еще раз подчеркнуть его исключительную роль в развитии промышленности вооружения, в стабилизации кадров, без которых нам не удалось бы столь быстро наладить производство в необходимых количествах и нужного качества оружия и боеприпасов для сражающейся армии.
Еще один важный вывод, который дала прошедшая война. Крупные заводы вооружения не смогут быстро перестроить производство на новые виды военной техники и выпускать ее во все возрастающем масштабе, если не будут иметь своего станкостроения. Наивно полагать, что все нужды заводов обеспечит Наркомат или Министерство станкостроения. При самом лучшем раскладе промышленность вооружения получит, и то не полностью, типовые серийные станки. Обеспечить военную промышленность всеми специальными станками никто не в силах, особенно если это нужно будет сделать в сжатые сроки и в острых обстоятельствах. Многие заводы наркоматов оборонной промышленности создавали свое станкостроение уже в ходе войны. И мы, приезжая на свои заводы, внимательно смотрели за тем, чтобы там, где возможно, коллективы обеспечивались своими специальными станками.
Далеко вперед смотрели партия и правительство в предвоенные годы, заботясь о пополнении станочным оборудованием промышленности вооружения как за счет собственных возможностей и страны, так и за счет импорта. ЦК ВКП(б) в то время нажимал на Наркомат внешней торговли, предупреждая о возможности ухудшения обстановки, когда поставки из-за границы могут прекратиться. Именно тогда Наркомату вооружения выделили около 200 миллионов рублей золотом для закупки импортного специального станочного и другого оборудования. По тому времени это была очень крупная сумма.
Не все понимали необходимость таких мер. Работники Наркомата внешней торговли даже упрекали Наркомат вооружения в том, что он протащил это решение, и с выполнением его не спешили.
"Когда И. В. Сталину доложили на одном из заседаний по вопросам обороны, что размещение импортных заказов задерживается, - вспоминает Б. Л. Ванников, он предложил немедленно выяснить причины. С этой целью вызвали представителей Наркомата внешней торговли. Они явились примерно через 20-30 минут. Согласно их объяснениям, задержка была вызвана трудностями размещения заказов, так как фирмы не соглашались принять предложенные Наркоматом вооружения сроки. Попутно представители Наркомата внешней торговли пожаловались на то, что заказаны очень дорогие станки, а один из них по стоимости равен сумме, получаемой за такое количество экспортируемой пшеницы, которая может занять трюмы большого парохода.
Пример был очень яркий, и он привлек внимание".
Помолчав, Сталин сказал:
- Хлеб - это золото... Надо еще раз подумать.