Вместе мы написали записку наркому, в которой изложили создавшуюся ситуацию. Получалась, конечно, какая-то ерунда: с одной стороны, завод должен изготовить новую партию пулеметов в течение двух-трех месяцев, с другой - нет еще готового пулемета. В записке Таубин обещал довести пулемет за четыре месяца, а завод - через такое же время изготовить его. Записку Таубин подписал, а я сказал, что доложу все Ванникову, так как не уверен, что названный срок реален.
Поехал в наркомат. Ничего не говоря, положил перед Ванниковым записку, а когда он прочитал ее, спросил:
- Борис Львович, что делать дальше?
- А что ты предлагаешь? - вопросом на вопрос ответил он.
Я заметил, что пулемет такого же назначения, но в лучшем состоянии есть у молодого конструктора-туляка М. Е. Березина, работающего сейчас в Коврове. Может, Таубин пока будет трудиться дальше, а мы попробуем пулемет Березина.
Ванников при мне соединился со Сталиным и попросил срочно его принять. Сталин встретился с Борисом Львовичем в тот же день. Около полуночи меня потребовали к наркому. Тут же была дана команда вызвать из Коврова Березина, который к утру прибыл в наркомат. Мы заслушали конструктора о состоянии отработки пулемета. Решили: он заберет чертежи и вылетит со мной на Урал.
На заводе начался энергичный натиск на новое изделие. Как и при изготовлении пулемета Таубина, работа шла денно и нощно. Не уходил с завода и Березин, который оказался трудолюбивым, скромным человеком. По виду он напоминал рабочего. Очень прислушивался к мнению заводских конструкторов и технологов. Считал своим долгом ежедневно лично докладывать мне о сделанном. Напряжение завершилось через сорок дней появлением трех первых пулеметов. Пошли отладочные стрельбы, на которых я постоянно бывал. Наконец мы пришли в тир на генеральное опробование.
Все пулеметы после четырех очередей, в каждой из которых было по 100 выстрелов, не имели отказов. Поставили один из пулеметов на максимальное число выстрелов. Это уже была проверка на "живучесть". Она продолжалась семь дней. Пулемет выдержал 4000 выстрелов, после чего появились отдельные сбои, небольшие поломки. Тут же искали способы избавиться от них - применяли другую сталь в той или иной детали, улучшали ее термообработку, вносили поправки в конструкцию пулемета. Дело продвигалось успешно. Наркому доложили, что пулемет готов к государственным испытаниям.
В ходе доработки, не теряя времени, согласовывали все, связанное с установкой пулемета на самолеты. Авиаконструкторы проявляли исключительный интерес к нашей работе. Как и где расположить пулемет, как разместить короб и приемник с лентой, с какой стороны удобнее подавать патроны и куда отбрасывать гильзы - все эти и другие вопросы дружно решались. Авиаконструкторам пулемет нравился.
На одном из полигонов началось испытание нового оружия. Велось оно исключительно тщательно. Военные товарищи во всем разбирались детально, не торопясь, основательно. Эта работа шла в нашем присутствии (на полигоне были я, Березин и ряд заводских конструкторов). Уже через две недели стало ясно, что, несмотря на отдельные недостатки, пулемет экзамен выдержал. На полигоне еще гремели выстрелы, а правительство приняло решение запустить пулемет Березина в производство, причем в массовом масштабе: крупнокалиберными пулеметами предстояло вооружить почти всю создававшуюся боевую авиацию.
Пока не было готовых площадей для производства нового оружия, детали его изготавливали в действующих цехах за счет уплотнения оборудования. Весь коллектив болел душой за то, чтобы быстрее дать армии новое, более мощное оружие. Огромную помощь в организации производства непривычного для нас изделия оказали парторганизация завода, райком и обком партии. Секретарь райкома Г. К. Соколов и секретарь обкома А. П. Чекинов почти ежедневно бывали в цехах, вникая в процесс создания и выпуска крупнокалиберного пулемета и в те проблемы, которые возникали с его освоением.
Как-то вечером зашел в сборочный цех, как раз была пересменка. Одна смена заканчивала работу, другая - приступала к ней. Вижу, в конце цеха собралась группа человек десять - двенадцать рабочих-сборщиков, а с ними А. П. Чекинов и Г. К. Соколов. Поздоровался с партийными руководителями, рабочими.
- Как вы тут без меня оказались? - шутливо обратился к Чекинову. - Мне говорили, что вы хотели побывать на сборочном производстве, а когда - не уточнили.
- Решили не тревожить вас, Владимир Николаевич, - отозвался Чекинов, сами побеседовать с рабочими, которые несколько дней назад переведены сюда из других цехов. И выяснили, что их беспокоит оплата на новом производстве. Люди квалифицированные, а дело - новое, нормы выработки еще твердо не установлены, отсюда - и зарплата не та. На старых местах они получали больше.
- А что вы предлагаете, товарищи? - спросил я у рабочих. Один из них, самый пожилой, ответил:
- Пока освоимся с новым делом, надо сохранить то, что мы получали на старом месте.
- А как думает партийное руководство?
Г. К. Соколов поддержал рабочих, заметив, что вопрос они ставят правильно, по-государственному. И Чекинов одобрительно кивнул головой.
- Раз так, - сказал я, - давайте согласимся. Обратившись к рабочему, выдвинувшему предложение (им оказался ветеран завода Ф. В. Чистов), я спросил:
- Сколько на сборке квалифицированных рабочих, переведенных из других цехов?
- Примерно двадцать пять человек, - отозвался он. Начальник цеха Алексей Виноградов поправил:
- Двадцать восемь.
- Сохраним зарплату, - твердо заверил я, - в течение трех месяцев. Но, надеюсь, не подведете?
Все заулыбались:
- Не сомневайтесь, товарищ директор, не подведем!
Соколов добавил:
- Условимся через десять дней провести в цехе партийное собрание с приглашением беспартийных, посмотрим, что удалось сделать за этот срок, чтобы действительно не подвести директора.
Дружелюбно расстались. С партийными руководителями пошли в другие цехи. По пути А. П. Чекинов сказал, что этот же вопрос будут наверняка ставить и там, надо его также решить положительно. Армии нужны новые пулеметы, и это требует от нас государственного подхода к налаживанию их производства. Я заверил, что решим вопрос как надо и на всех новых участках. Следует сразу сказать, что лишние затраты оказались незначительными, а результат - весомый. Не всегда нужно беречь копейку, когда потом бывает рублевая выгода.
Партийный комитет завода направил в новое производство тридцать лучших инженерно-технических работников - членов партии и 250 членов и кандидатов в члены ВКП(б) из рабочих высокой квалификации. Практиковали особые задания за подписью директора, секретаря парткома, председателя профкома отдельным бригадам и даже рабочим, изготавливавшим детали пулеметов или инструмент для их выпуска. Бригада или рабочие отчитывались о выполнении таких заданий перед своими коллективами. По рекомендации парткома выделялись средства начальникам цехов для премирования за особо сложные задания сразу после их выполнения. Партийный комитет находил и другие формы мобилизации коллектива. О ходе соревнования регулярно появлялись материалы в заводской многотиражке "Стахановец". На каждом участке, где изготавливали детали для новых пулеметов, выпускали "молнии" с итогами работы смен.
Одним из моментов, который волновал нас тогда, было отсутствие места, где бы мы могли в массовом порядке отстреливать пулеметы при их отладке и сдаче военпредам. Ведь делались тысячи выстрелов в день. Нужен тир на одновременное опробование хотя бы десяти пулеметов. Возить их за город неудобно: далеко, да и там тоже надо оборудовать специальное место. После обсуждений решили построить временно деревянный барак на берегу реки Иж, которая протекала по территории завода. Речка невелика, но за нею простиралось старое русло, а потом шла возвышенность, за которой располагался город. Пули, по нашему мнению, должны были попадать в реку.