Из глаз Гермионы потекли слезы.
— Ты не захотела по-хорошему, ты унизила меня, тварь, перед своими дружками, это расплата.
Она сейчас в его руках словно кукла ...
— Прости, не справился с соблазном, ты у меня не первая.
Не нужно было никаких доказательств, чтобы понять, что он у нее первый.
Окажись иначе, было бы страшнее. Особенно, узнай он, что опорочил ее Уизли.
Гермиона жалела, что так долго тянула с этим, у нее должно было быть все по любви, а не с этой сволочью.
Драко понимал, что ей больно, но ему казалось, боль заслужена, справедливое наказание для Грейнджер.
— Гермиона, у нас все было бы по-другому, ты сама виновата…
Гриффиндорка молила Мерлина о том, чтобы эта пытка скорее закончилась.
Она почти захлебывалась в слезах.
— Я мечтал жениться на тебе. Мы бы могли сбежать, но ты все испортила.
Наконец, Малфой издал хриплый стон и излился в девушку, придавливая ее к каменному полу своим телом. Жалобные всхлипы и тяжелое дыхание перемешались между собой.
«Ты это заслужила, тварь! И это только начало!»
Через некоторое время парень нехотя встал, покинув девушку.
Гермиона теперь могла позволить себе рыдать навзрыд. Смириться с таким унижением она не могла. Жить ей не хотелось, а чтобы жил этот ублюдок, тем более.
Глава 4
Следующим вечером все повторилось.
Это превратилось в пытку. Малфой приходил и измывался над ней. Брал ее силой, заставляя признать, она его игрушка . Гермиона осознавала, что собственное тело ей больше не принадлежит и молилась о том, чтобы оно поскорее попрощалось с ее истерзанной душой.
За ней ухаживали домовики. Ей казалось, что даже к ним Малфой относится лучше. Они ужасно боялись хозяина, Гермионе не хотелось подставлять их, поэтому она даже не пыталась найти в них союзников, чтобы сбежать. Она знала, что друзья не забудут про нее и обязательно спасут.
Уже три месяца она была пленницей Малфой-мэнора. Три месяца она жила страхом, боязнью прихода своего мучителя. В подземельях она была не одна, она слышала вопли и крики других, атмосфера этого места истязала наравне с его хозяевами, много боли и слез осело на этих стенах.
Скоро Гермиона научилась отличать шаги Драко Малфоя от остальных. Иногда он медлил, прежде чем войти. Иногда просто разворачивался и уходил, так и не решаясь зайти.
За эти три месяца она видела его в самых разных состояниях. То он с гордостью бахвалился своими подвигами, говоря, что если бы она вела себя правильно, ее гриффиндорский зад ему спасти удалось бы. То под действием Огневиски просил признаваться ему в любви, за сопротивление наказывал девушку грязным сексом и заставлял сдаться, выкрикивая его имя. Были и моменты, когда он просто приходил и долго смотрел на Гермиону, думая, что она спит. Несколько раз Драко казался ей обезумевшим: он приходил, испачканный чужой кровью, говоря, что не хотел всего этого, он упирался головой в колени гриффиндорки и плакал, прося прощение. Как правило, после таких моментов, приходя в себя, он был особо жесток, указывая грязнокровке на ее место.
Гермиона понимала, что для него это попытка реабилитироваться, после того, как она видела его слабость.
Слабым она его не считала, она считала его безумным. Независимо от его настроения, девушке рядом с ним было всегда страшно. Она мечтала о смерти. Немощная снаружи и сломленная внутри, сил бороться больше не было.
***
Гермиона лежала на холодных плитах, притянув ноги к животу, лицом к стене. Она слышала звук его шагов и не понимала, почему в этот раз он шел так медленно.
— Грейнджер, вставай.
Гермиона осторожно поднялась.
— Да не трясись так, пытать тебя сегодня не буду, — ехидно произнес он, а потом чуть тише добавил. — А, может, никогда больше не буду.
Обычно все ее реплики сопровождались гневом, поэтому в последнее время она предпочитала не отвечать ему. В начале, же, наоборот, пыталась вывести его, думая, что Малфой все-таки сорвется и заавадит ее.
— Прошу на выход. Смелее же!
Гермиона была очень слаба. Малфой-мэнор был не сильно освещен, но глазам девушки все равно было трудно после столького времени, проведенного в темноте.
Она несмело шла за Малфоем.
Медлительность Грейнджер надоела ему, поэтому он бережно взял девушку на руки. Ее же такие перемены только насторожили.
Пока Драко нес ее по коридорам замка, Гермиона думала о том, что в них потеряться проще, чем в коридорах Хогвартса.
Он занес ее в комнату и поставил. Комната была просто огромной, много пафоса и обилие темно-зеленого цвета, повсюду антиквариат и змеиная символика, дорогие ткани и ковры, нетрудно было догадаться, кто хозяин.
— Что, Грейнджер, впечатляет? —Драко улыбнулся, ей даже показалось, что не зло.
Она опустила взгляд.
Малфой указал ей на дверь:
— Там ванная, тебе туда. Острого там нет, убить себя не получится. Домовики проследят за тем, чтобы ты не утопилась.
Ванная напомнила ванную старост в Хогвартсе, такие же внушительные размеры. Жаль только, что тут нельзя окрашивать воду в любимые цвета. Девушке впервые в этом замке стало комфортно. Гермиона долго мечтала о теплых струйках воды. Ей хотелось, чтобы время остановилось, или чтобы это все оказалось кошмаром, и она сейчас бы проснулась в ванной старост, например. Она закрыла глаза и отдалась в руки эльфам, которые заботливо мыли и массировали ее замученное тело.