- Не уходи… - заплакала Кира. – Ос… останься…
- Я вернусь, Кира, обещаю. Я буду рядом.
Поцелуй в щеку. И сознание снова ускользает – не удержать.
- Кира, Кирочка, Кирочка, деточка моя… Прости меня, Кира…
Знакомый женский голос, и совершенно несвойственные голосу всхлипывания. И запах… Запах «Lancome Climat», прочно ассоциирующийся с единственным человеком.
- Мама?..
- Да, это мама, детка.
Кира не успела ничего ответить. Сердитый мужской голос произнес:
- Так, а вы кто? Лена, что за проходной двор? Я тебя уволю.
- Константин Николаевич, это с вашего разрешения.
- Ах, вы мать? Погодите… Римма?!
- Костя?..
Кира никогда не слышала, как мать плачет. Теперь в голосе появились страх и растерянность. Она даже смогла открыть глаза и сфокусировала зрение. Высокий седой мужчина в белом халате. Этот врач знает ее мать?
- Боже мой, Римма? Двадцать лет… Это твоя дочь? Твоя и…
- Не здесь, Костя, пожалуйста! – быстро перебила его Римма Васильевна, бросая испуганный взгляд на Киру.
- Ты права. Подожди в коридоре.
Мама вышла, а врач подошел к Кире.
- Лучше себя чувствуешь, красавица?
- Д-да…
И, правда, стало легче. Голова больше не болела, и сонливость мешала совсем чуть-чуть.
В глаза посветили фонариком, потом зашуршала бумага. Медсестре Лене что-то сказали. Назначения?
- Лежать и не капризничать. Поняла, Кира?
- Что… со мной?
- Ты ударилась головой.
- Как?
- Завтра поговорим об этом, хорошо? Сейчас отдыхай.
- Погодите… - она даже приподнялась, пытаясь задержать врача.
- А где… Илья… мужчина… он приходил…
- Придет завтра. Тебе пока рано принимать посетителей.
- А вы…
- А я твой врач.
- Вы мой… отец?
- Нет. Совершенно точно – нет. Отдыхай, Кира. Лена, сколько можно возиться?
- Уже ввожу, Константин Николаевич.
- А… кто…
Договорить Кира не успела, снова уснула.
Если бы не Антон, Илья так и остался бы жить в Склифе, до полного Кириного выздоровления. Когда он наконец-то увидел ее, - бледную, маленькую, осунувшуюся, с капельницей, подключенную к какому-то пищащему аппарату, - его накрыло так, что он перестал соображать, в каком мире находится.
Конечно же, его к ней не пускали. Удалось договориться только с дежурным врачом, ближе к вечеру, всего на пару минут. Только увидеть ее, коснуться ее и, как собака, ждать у двери, когда можно будет снова зайти.
- Да поймите вы, - убеждал его врач, - девушка в стабильном состоянии, ее жизни ничего не угрожает. Ей вообще повезло. Очевидцы говорили, она выскочила на дорогу сама, как будто не соображала, где находится, но машины двигались медленно, в пробке. Ее сбили, водитель не успел затормозить, но она отделалась ушибами. Даже с головой все в порядке, мы делали МРТ. Сотрясение мозга, придется полежать. Еще ушибы, синяки, но и это не страшно. И ретроградная амнезия часто бывает при такой травме. Сейчас ей нужен только покой и сон.
Илья кивал, благодарил, но отказывался уходить. Антон, который все время был рядом, съездил за машиной, брошенной у дома Киры, вернулся за ним и практически силком увез домой. Илья даже не помнил, почему согласился. Что-то связанное с необходимостью отдохнуть, чтобы ему самому не пришлось оказывать помощь? Или с работой? Или с долгом?
Антон довез Илью до дома и буквально сдал на руки Пашке. Илья не удивлялся – друг примчался по первому зову, даже если этот зов кинул не он сам, а Антон. Он вообще ничему не удивлялся, потому что почти сразу уснул.
А на следующий день Киру уже перевели в палату – одноместную, оплаченную Ильей. Вот только подступы к ней охраняла Римма Васильевна, собственной персоной.
Он даже обрадовался, что Кирина мама приехала к дочери. Значит, все же не совсем бесчувственная и принципиальная, беспокоится о ней, переживает. Выглядела Римма Васильевна отнюдь не так воинственно, как при первой встрече: встревоженная, испуганная, с искусанными губами и без ненависти во взгляде. Она подошла к Илье сама, заметив его в коридоре у палаты.
- Это же вы, Илья Сергеевич? – спросила она, игнорируя приветствие, и сразу же поджала губы, словно по привычке.
- Здравствуйте, Римма Васильевна. Это я, - не стал отрицать Илья и внутренне приготовился к скандалу.
- Я должна вернуть вам деньги. Спасибо за помощь, но я и сама в состоянии. Теперь, когда я тут.
Кажется, Кирина мать не хотела ругаться. Она разговаривала спокойно, ее голос звучал устало, не раздраженно.
- Я не возьму денег, - честно ответил Илья. – И для вашей дочери я сделаю, что угодно.
- Почему? – все же вскинулась Римма Васильевна. – Вы виноваты в том, что произошло?
- Пожалуй, виноват… - поколебавшись, признал Илья. – Я не должен был отпускать ее из студии так поздно одну.