Я присвистнул. Сказать, что противник серьёзный — значило бы сильно преуменьшить картину. То есть конечно, это был наиболее очевидный вариант, потому что Воин Такэмикадзути именно в эту гильдию и входит. Логично, что если его кто-то пытается вытащить, то это делают скорее всего согильдийцы. Но «Аинз Оал Гоун» на собственной Базе и на чужой, захваченной Базе — это очень разные вещи. У них есть все ключи от сокровищниц и ловушек. Все предметы, которые они создавали для себя и которыми умеют пользоваться, зная все скрытые характеристики. Причём конкретно в отношении АОГ это актуально едва ли не в наибольшей степени. Они специализировались на обороне и у себя дома были этак на порядок сильнее, чем в чистом поле. Самая неприступная сокровищница в Девяти Мирах. По своему опыту знаю — я их дважды штурмовал. Один раз еле ушёл живым. Второй раз — не ушёл, меня воскресили братья.
Картинка сложилась.
— Ты думаешь, что у них могут быть нужные Четвёрке предметы изменения расы и хочешь, чтобы я лично атаковал Назарик, пытаясь эти предметы заполучить. Я это уже делал в прошлом, и они решат, что я просто продолжаю ту же политику в Новом Мире. Никто не заподозрит, что за этим стоишь ты, ничто не укажет на твоих драконьих союзников.
— Верно, дорогой мой Ариман, абсолютно верно. Я рад, что твой острый ум не отказал тебе.
— А что касается последствий Рубрики? Если я добьюсь успеха, ты сам отменишь заклинание, или ты думаешь, что там найдётся и средство изменения расы для моих големов?
— Ближе к первому. Простым контрзаклинанием, даже сверхранговым, Рубрику не отменить, но у меня есть предмет, которым это можно сделать. Так что тебе нужно только заработать на его получение.
Я стиснул зубы. Значит, ответ, который я искал столько веков, всё это время лежал в лапе/крыле/щупальце Тзинча? Переполняющая меня ненависть сделала бы честь и кхорниту, но Исчисления позволили мне сохранить голос спокойным.
— Ты же понимаешь, что с одной только своей ротой и имеющимся снаряжением я не пройду там дальше второго этажа?
— Конечно понимаю. Но когда это мы с тобой играли честно? По крайней мере, пока я не перешёл на другую сторону — мошенничество остаётся моей сутью. Во-первых, возьми это, — выросшее из ниоткуда щупальце протянуло мне зелёный и фиолетовый футляры, светящиеся изнутри от колдовской силы.
— Что это?
— Когда Чемпионы других Богов Хаоса были сожраны, их благословения остались свободны. В этих футлярах — гной Нургла и локон Слаанеш. Встроив их в свою броню, ты временно получишь реинкарнацию Люция Вечного и Разрушительный Рой Тифуса Странника. Увы, благословение Кхарна Предателя я тебе передать не могу, потому что во-первых Кхорн пока мёртв…
— А во-вторых, он не любит колдунов и его благословение защиты от магии как минимум лишило бы способности творить чары меня самого. Спасибо, обойдусь, — я хмыкнул, уже прикидывая, как лучше вписать футляры в руны доспеха, чтобы не нарушить работу уже наложенных заклинаний. — Но ведь это ещё не всё?
— Не всё. Поскольку один в поле не воин, мы подготовили тебе трёх ценных союзников в этой миссии. Один от меня, один от Платинового Лорда-Дракона и одного ты возьмёшь сам… если придумаешь, как, потому что никто из нас его найти не сумел.
— Не сумел найти? — я прищурился, вспоминая, кто же это настолько хитёр, чтобы скрыться от самого Великого Заговорщика. — Альфарий?
— Бинго, ученик. Единственный из Падших Примархов, который исчез, прежде чем мы начали их чистку. Я уверен, что он до сих пор где-то жив и ведёт свою игру. Сможешь его привлечь — он наверняка придумает, как обмануть «Аинз Оал Гоун».
— Ладно, а что насчёт двух других?
— Пойдём, — Тзинч открыл пылающий синим пламенем портал. Выпендрёжник проклятый — я же видел, что портал ведёт всего лишь в соседнее здание того же города! Это расстояние вполне можно было пройти пешком или пролететь на демоническом скакуне — но если Тёмному Богу не жалко Маны, то это его проблемы. Я шагнул внутрь и оказался в чистой аккуратной гостиной, где на широком диване сидели двое подростков лет пятнадцати. Черноволосый юноша и синеволосая девушка. Явно не любовники и даже не друзья — было видно, что они друг друга стесняются и явно не рады оказаться вместе.