О чём другие и мечтать не смеют?
Наглость твоя
К тебе вернётся кнутом,
Ничтожный, знаешь ли ты,
Что испокон веков всего сильнее?
Власть — не простое слово,
Выше она законов,
Все перед нею ниц готовы пасть.
Сила свергать основы
И создавать их снова —
Вмиг сокрушит любого
Только власть.
Да, я могу
Вмешаться в ход бытия
И без труда для себя
Любую душу воскресить мгновенно.
Но почему
Я должен слушать тебя?
Судьбы решенья менять,
Ради чего мне спорить со вселенной?
Оттуда же, «Власть»
Харди:
Зал Правосудия был с точки зрения смертных очень величественным и монументальным сооружением. Хотя искажение пространства и не позволяло точно оценить его высоту, казалось что колонны вздымаются во мрак к сводчатой крыше метров на триста. Тогда как от входа к моему трону идти требовалось не менее трёхсот шагов (хотя опять же, я могла по своему желанию увеличить или уменьшить длину этого пути).
Но мне самой с высоты судейского кресла этот зал казался не то чтобы низким… скорее плоским. Не в том смысле, который подразумевают люди, говоря о плоских вещах. Не двумерным.
Его мерность была примерно равна числу Пи. Я же, как и большинство богов, привыкла в своих чертогах к полной четырёхмерности. Но души смертных в четырёхмерном пространстве в лучшем случае теряются и не понимают, что с ними происходит и почему. В худшем — просто растворяются. Поэтому Зал Правосудия построен таким образом, чтобы напоминать привычную им земную реальность… но из-за этого уже мне здесь становится неуютно.
Хорошо ещё, что я прихожу сюда относительно редко. С разбором дел большинства умерших отлично справляются назначенные мною судьи из самых честных смертных. Как прегрешения, так и заслуги большинства людей, что умирают на Фалмарте, на удивление скучны. Доблесть и трусость, щедрость и скупость, любовь и ненависть, вера и сомнение… важные вещи, фундаментальные вещи, но я этого всего уже с избытком тысячу лет как наелась. Крестьяне и солдаты, рыбаки и охотники, дворяне и священники… даже мои собственные священники — все они донельзя типичны, когда просмотришь их несколько сотен тысяч. Разве что философы и поэты способны выдумать что-то новое, поэтому их дела я чаще разбираю лично. Я милую даже самых аморальных мыслителей, если они способны меня развлечь. Но в то же время если они окажутся жалкими плагиаторами, отказавшимися от своего главного предназначения — работать головой — наказание может быть гораздо более строгим, чем для какого-нибудь пахаря, ни разу в жизни не поднявшего взгляд от своего плуга. Кому многое дано, с того многое спросится — у меня в подземном мире это именно так.
Сегодняшний случай, однако, был совершенно особым, и даже трёхмерность Зала на меня почти не давила. На Фалмарте впервые умер человек из мира по ту сторону Врат — сложного и высокоразвитого мира. И попал в мои владения — как и должны все, кто умирают здесь, не принеся клятвы верности остальным богам. У других тоже есть свои маленькие ады и раи — но чтобы попасть туда, надо выполнить определённые условия. А все, кто условий не выполнили — идут ко мне. До того, как я обустроила подземный мир, все души, не имеющие контракта с конкретным богом, после смерти просто рассеивались. На самом деле определённый процент душ теряется даже сейчас. Психопомпы Эмроя работают спустя рукава… вернее, как раз очень старательно, но в его пользу, а не в мою. Им важнее исторгать души из тел, чем своевременно доставлять по назначению.
Я в принципе могу просто прочитать душу всякого, кто входит в мой подземный мир. Узнать об умершем даже то, чего он сам о себе не знает. Это часть моих божественных полномочий. Но во-первых, так просто неинтересно. Если ты о человеке и так знаешь всё, то о чём тебе с ним говорить? А во-вторых, при таком глубоком чтении есть немалый шанс душу случайно выпить. Душа ведь состоит из памяти, она и есть по сути память. А так как сила смертных душ по сравнению с моей ничтожна — она может необратимо стать МОЕЙ памятью и перестать быть своей собственной.
Опять же, в случае с умершими жителями Фалмарта меня это почти не волновало. Я не читала все их души подряд лишь потому, что это было бы отказом от моего долга богини подземного мира. Но если кто-то из них знал что-то ценное для меня, я применяла полномочия не задумываясь. «Выживет» (в кавычках, потому что глупо звучит в отношении умерших) — его счастье. Рассеется, станет частью меня — невелика беда.