Варвары засыпали его стрелами, тыкали копьями… Бесполезно. На тролля это всё производило не больше впечатления, чем детское игрушечное оружие из тростника — на легионера в полном доспехе. У меня возникло полное впечатление, что он один, даже без своей свиты, может выиграть нам войну. Такого подавляющего превосходства одного воина над целой толпой я ни разу в жизни не видел. Будто сам Эмрой спустился на землю поразвлечься, истребляя жалких смертных, сея ужас и безумие.
Не стоило мне его вспоминать…
Го Гин внезапно остановился, точно налетев на стальную стену. На его пути стояла с пьяной ухмылочкой и горящими глазами совсем юная девица в чёрном платье, едва вошедшая в возраст замужества. Ну то есть, это так выглядело со стороны, если не знать, кто она на самом деле.
Апостол Эмроя Рори Меркури. И в спокойном-то состоянии опаснейшая из этих тварей! А сейчас она явно насосалась под завязку крови и душ, уже пролитых воинами на поле брани. Что сделало её… Не знаю, во сколько раз сильнее, но раз в десять безумнее — точно!
По сравнению с Го Гином, только что разметавшим пару центурий, она выглядела хрупкой щепкой, но король троллей явно не собирался судить о ней по размерам. Ответив ей точно такой же безумной ухмылкой, после того, как перемолвились парой слов, он извлёк странную деревянную дубину, при виде которой глаза Апостола расширились. Боги, как бы я хотел понимать, о чём эти двое сейчас говорят!
Самого столкновения я не увидел — оба бойца двигались чересчур стремительно для человеческого глаза. Алебарда Апостола вонзилась в плечо тролля… И застряла там, прорубив кожу и мускулы, но явно остановившись об кость.
Оружие Апостола! Способное пробить каменную стену, как обычная алебарда пробивает бумагу! Было остановлено телом живого существа! Теперь я точно видел в этом мире всё, включая то, чего не может быть.
Рассечённая до кости мышца, кажется, Го Гина не побеспокоила совершенно. Он сделал какое-то хитрое движение раненой рукой, стремясь перехватить алебарду за древко пониже и заодно ударить этим древком Рори в живот. Апостол крутанулась вокруг древка и ударила его ногой в челюсть. Го Гин цапнул зубами и ступня Рори вместе с половиной голени исчезла в его пасти.
Апостол всё-таки выпустила алебарду и прыжком ушла в сторону на трёх конечностях, пока Го Гин задумчиво и с видимым удовольствием жевал её ступню. Нога отрастала просто на глазах, но всё-таки где-то на полминуты её подвижность снизилась. Они с Го Гином снова обменялись какими-то комментариями. Возможно, он сделал комплимент её вкусу, а она была польщена. Учитывая степень безумия этих двоих, я бы не удивился — они явно нашли друг друга. Войска обеих сторон вокруг них замерли, не осмеливаясь вмешаться в поединок полубога с чудовищем.
Тролль перехватил алебарду — в его лапе она казалась простым боевым топором, и вес божественного оружия, неподъёмного для смертных, ему никак не мешал. И снова рванулся в атаку с такой быстротой, что на миг пропал из виду. Рори ещё не до конца восстановила ногу, поэтому «рыбкой» проскочила у него то ли между ногами, то ли под рукой — рассмотреть точно я не успел, но так или иначе она оказалась у него за спиной, оттолкнулась здоровой ногой и перекатом ушла подальше. Го Гин развернулся вокруг оси, прыгнул следом, сделал длинный выпад алебардой…
Рори её поймала. За лезвие. Двумя пальчиками. Сказала что-то с ехидным видом.
Вряд ли даже обожравшись душ она смогла стать НАСТОЛЬКО сильнее. Скорее она сейчас сказала что-то вроде «моё собственное оружие никогда не причинит мне вреда». Или может «отнять его у меня — ещё не значит лишить меня власти над ним».
Тролль понимающе усмехнулся, а потом сделал что-то очень странное. Он ударил своей деревянной дубиной по лезвию алебарды сбоку. Внешне с божественным оружием от этого ничего не произошло, но Рори… Почему-то рухнула, мгновенно обмякнув, точно марионетка с обрезанными нитями. Го Гин подхватил её за шиворот, как человек хватает котёнка, и разом утратив весь интерес к человеческим сражениям, направился обратно в лагерь, неся бесчувственного Апостола в одной руке, а её оружие — в другой. Само собой, его никто не посмел остановить, все — и варвары, и наши — торопливо расступались.