Конечно, даже эта блестящая вылазка не принесла нам победу в одну ночь. Тридцать тысяч великанов всё равно оставались тридцатью тысячами великанов. Во многих других отношениях они были всё ещё полезны грамотному военачальнику… но главную способность — взламывать строй легиона — они потеряли. Без доспеха огра слишком легко насадить на пики раньше, чем он успеет как следует ударить.
Оставалось что-то сделать с кавалерией противника. Точнее, с тяжёлой кавалерией, с их проклятыми рыцарями. Усвоив урок Карвена, они теперь свои доспехи берегли, как зеницу ока — и ложась спать, укладывали рядом с собой. Без поддержки огров рыцари понесут в разы больше потерь при атаке на сомкнутый строй легиона… Но они всё ещё могли его проломить, и явно готовы были заплатить эту цену.
К тому же в середине второго дня сражения обнаружилось, что не мы одни умеем преподносить неприятные сюрпризы. Го Гина обнаружили в его королевском шатре лежащим без сознания, усыплённым неведомым заклинанием. А алебарда Рори Меркури, как и она сама, бесследно из этого шатра пропали.
Глава 61. На хвастуна не нужен нож, ему немножко подпоёшь и делай с ним, что хошь
Во мне бушует сотня бестий,
На них сошла благая весть,
Нет срока давности у мести,
Когда была задета честь.
За клятвы данные не кстати,
За то, что смех звучал как плеть,
За всё, кто предал, тот заплатит,
Его не стану я жалеть.
За боль, которая как жало,
Ответит каждый человек,
За то, что мне принадлежало,
Но было отнято навек.
Не лезьте в душу мне, не лезьте,
Поруганная честь достойна мести,
Я ни одной обиды не прощу,
Пока не отомщу.
Мюзикл «Леонардо», «Месть»
Помнишь, ты ведь помнишь
Ты был гордым, мудрым вождём
Помнишь, ты ведь помнишь
Как вошли солдаты в твой дом
Ты встречал рассвет
Среди выжженных скал
Время шло, и вот
Час расплаты настал
Ария, «Колизей»
Тьюле:
Линия обороны пала. А вместе с ней должен был пасть и принц Зорзал Эль Кесар.
К сожалению, это ещё не означало падения Садеры. Из девяти легионов, выдвинутых на оборону, с принцем до конца оставался только один — расквартированный в том самом злосчастном пятом форте. Четвёртый Царский, он же Грозный Легион — тот самый, что под началом принца принимал участие в кампании по «умиротворению» кроликов-воинов. Состав его с тех пор сменился не более чем на треть — многие лица Тьюле до сих пор узнавала, выходя из шатра на прогулку. Именно этим людям она желала смерти как никому другому — не как представителям человеческого рода вообще или Империи вообще, а как личностям. И сейчас практически у неё на глазах эта мечта сбывалась.
Зорзал приказал стоять до конца. Не то чтобы у него был выбор. Не то чтобы у легионеров был выбор. Их весьма умело взяли в клещи — попытка разорвать строй и бежать привела бы только к более быстрому истреблению. Виверны варваров чертили круги над самой землёй, нередко получая снизу стрелы — безрезультатно, конечно, их чешую и копьём пробьёшь не всяким — следили, чтобы никто не попытался вывезти наследника из окружения по воздуху.
Тем временем остальные восемь легионов, почти не шурша, с лёгкими арьергардными боями отошли в Садеру. Держать разорванную линию обороны больше не имело смысла, а контратаковать у них не было сил — даже Молт это признает потом. Кто-то должен был защищать последний рубеж — саму столицу.
Тьюле тоже была там. И тоже сражалась, не хуже многих. Честно и отчаянно. Сражалась за тех, кого ненавидела, против тех, кто осуществлял её мечту. Когда стало совсем плохо, Зорзал перестал твердить, что из неё воин, как из дерьма клинок — и приказал оружейнику выдать ей саблю и лук со стрелами. Выдали бы и доспехи, да она отказалась — боевой стиль кроликов-воинов основан на скорости и непредсказуемости движений, а не на защите. Десяток голов в первый же выход в поле — не так плохо для той, которая последние пять лет отличалась доблестью разве что в постели. Руки и ноги, как оказалось, ещё не забыли, как это делается. На ней самой была лишь пара пустяковых царапин.