Похоже, Изюмский именно из тех.
...Вечером, перед тем, как заснуть, я несколько раз прислушивалась к глухому гудению труб из-за стены, но стояк, усмиренный Евсеичем, напоминал о себе только запахом сохнувшей штукатурки. Да, дела! Так и тянуло включить компьютер вкупе с модемом, но для экстренного сеанса связи не было повода. Значит, завтра.
Завтра.
ПОНЕДЕЛЬНИК, ШЕСТНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ
Лица традиционной ориентации * Духоборец Македоний вкупе
со своим подельщиком * Моисей Угрин, покровитель
нелегалов * Пятый и Девятый * Слон отменяется
1
-- Эй, это ты -- Гизело?
В дверях возвышался розовощекий дуб, и была на том дубе златая цепь.
-- Здоров, подруга! -- дуб продемонстрировал золотые коронки и рухнул на стул. -- Ну че, поехали?
-- Да, милый! -- отозвалась я как можно медовее. -- Поехали, сладкий! Сразу баиньки или потанцуем?
Кажется, понял. Во всяком случае, кора треснула. Дуб привстал, почесал могучий подбородок.
-- Так че, подруга?..
-- Катись на хрен, козел! -- пояснила я. -- Не будешь базар фильтровать, рыжевье из пасти вышибу! Усек?
Усек. Усек -- и сгинул, унесенный ветром. Вовремя: я только входила во вкус. Не люблю строить этажи, но иногда другого способа просто нет. "Подруга"! Фраеру ушастому и двадцати пяти нет...
Легкий стук.
Растерянная ряха втискивается в щель.
-- Госпожа старший следователь! Разрешите?
Теперь можно и разрешить.
-- Госпожа старший следователь! Следователь Изюмский в ваше распоряжение явился...
-- Являются привидения, -- безжалостно отпарировала я. -- И шалавы по вызову. А младшие по должности прибывают. Садитесь, господин Изюмский!
Дуб осторожно опустился на краешек стула. И начал медленно, но верно превращаться в обычного парня в модном костюме, с которым в принципе можно и потанцевать на какой-нибудь вечеринке. Понаблюдав за этой поучительной метаморфозой, я сухо кивнула:
-- А теперь докладывайте!
Встать он все-таки не догадался. Ну ладно, стерпим.
-- Ну так, два дня назад... Четырнадцатого февраля, стало быть, блин...
Все это "стало быть" я уже знала назубок -- побеспокоилась с утра заглянуть в следственный отдел. Четырнадцатого февраля во дворе дома номер три, что по улице Рымарской, найден труп неизвестного гражданина лет девятнадцати-двадцати с двумя пулевыми ранениями.
-- Баллистическую экспертизу провели?
-- Направил, -- дуб виновато моргнул. -- Только что...
Так и знала! Два дня -- коту под хвост. Хорошо хоть кто-то догадался сфотографировать место происшествия!
-- Слушайте, господин Изюмский! Могу я узнать, чем вы эти дни занимались?
Вообше-то зря спрашиваю. В лучшем случае этот болван послал дежурного инспектора в обход моргов -- искать труп с синюшным лицом и разрывом аорты.
Оказалось, я права. Дальше можно и не интересоваться.
-- Юракадемию заканчивали? Заочный?
Ответ слушать не стала. И без того все понятно.
-- Так ведь нам рассказывали! -- не выдержал наконец дуб. -- Специфика расследования убийств! Первач-псы... То есть, блин, психоз Святого Георгия...
Оставалось порадоваться, что господин Изюмский умудрился запомнить слова "специфика" и "психоз".
-- Личность убитого? -- вздохнула я.
Золотая цепь потускнела, зуб куда-то спрятался.
-- Личность еще не... Но он, блин, пидор, это точно! Серьга-то...
-- Простите?
-- То есть этот... лицо традиционной... В смысле, блин, нетрадиционной сексуальной ори...
Серьгу я тоже заметила, но это еще не факт. Сейчас многие сопляки такое носят.
-- Значит, так...
Я не торопясь встала, подождала, пока дуб догадается сделать то же.
-- К вечеру узнайте имя жертвы. Делайте, что хотите, но узнайте. Тогда будем работать. А нет -- катаю рапорт, что вы завалили расследование к чертовой матери. И еще. За полгода -- это третье нераскрытое убийство. Понимаете? А из-за таких пинкертонов хреновых, как вы, до сих пор неясно, что это: то ли просто наша халатность, то ли...
Договаривать не стала, рассчитывая, что у "хренова пинкертона" все-таки хватит догадливости. А ведь дело -- серьезнее некуда. Похоже, в отдельных случаях Егорьева стая теряет нюх. Об этом мне тоже сообщили в следственном отделе -- по сугубому секрету. Вот и еще одна черточка...
2
После этакого разговора не грех было и остыть, но мерзавец-телефон опять звякнул, сообщив невероятную весть: подследственный Егоров просится на допрос!
Сезон чудес продолжался. Подследственный Егоров Алексей Владиленович, он же отец Александр, викарный священник Иоанно-Усекновенской церкви, на допросах молчал. Молчал мертво, даже не здоровался. Именно общаясь с ним, я впервые почувствовала себя инквизитором. И вот, пожалуйста...
Упускать подобный шанс воистину грешно, и я, ради такого случая, достала из шкафа кофеварку. Лень-матушка водит меня каждый раз в буфет, где кофе препаршивый, но тут я заставила себя вспомнить все тонкости, благо душистый перец и корица оказались на месте; да и старая кофемолка, спасибо Святому Филиппу Суздальскому, работала исправно. Как-то не удержалась, заглянула в святцы. Святой Филипп окончил свои дни во времена Симеона Гордого, и только здешняя епархия вкупе с заводом "Кондиционер" ведают, отчего именно ему выпало следить за работой бытовой техники.
-- Добрый день, гражданка следователь!
Отвечать, отвернувшись к кофеварке, было неудобно. Пришлось заниматься акробатикой, дабы и кофе не расплескать, и вежливость проявить.
-- Добрый день, отец Александр! Садитесь. Кофе будете?
-- Благодарствую.
Так и не сообразив, благодарствую "да" или благодарствую "нет", я водрузила на стол две чашки, поставила сахарницу...
-- Не трудитесь, гражданка следователь. Ни к чему.
И совершенно напрасно! Ради такого, как отец Александр, не грех и потрудиться. Мужчина он интересный, причем вовсе не старый, и сорока нет. Только глаза...
Почему-то не хочется встречаться с ним взглядом.
-- Гражданка следователь, прежде всего приношу вам свои персональные извинения. Мой отказ отвечать на вопросы никак не был связан с вами лично.