Еще одно возможное объяснение — чьи-то жестокие шутки. Или не шутки, а умысел. Преступный, злокозненный. И Матвею отведена роль марионетки, исполнителя чужой воли. А может, кто-то наслал на него порчу? Или проклял? Но зачем? Кому он, тридцатилетний скучный библиотекарь, мог перейти дорогу?
Волшебник некоторые время поломал себе голову над возможными сценариями и пришел к выводу, что надо начать с простого. С болезней — душевных или физических. И с докторов. А кто у них с мамой доктор? И как бы записаться на прием и миновать при этом материнский пригляд?
Остаток ночи прошел в бесполезных раздумьях и общем планировании действий на завтра. Спать Матвей так и не лег.
Время до замужества пролетело очень быстро. Лера только и успела, что выполнить «погодный» заказ, отписавшись предварительно и получив письменное же заверение в том, что «как будет — так и ладно». Пару раз она звонила Игнату, тактично напоминая о своей проблеме, но друг был слишком занят и отделался невнятным бурчанием. Лера не стала обижаться, равно как и не стала посвящать его в подробности своей личной жизни.
Нет, периодически её атаковало чувство вины за то, что не рассказала единственному другу о будущем замужестве. Однако тому было несколько причин, достаточно веских, на её взгляд. Первая и самая главная — расхристанные чувства и, как следствие, страх, что Игнат поймет: замужество — вынужденная мера, без любви и малейшей симпатии. И, не приведи боги, примется в жизни Леры — в той ее части, которую она тщательно скрывала от всех на свете — основательно копаться. Вторая — даже если бы удалось друга обмануть и он поверил бы в «счастливую невесту», Лера не ощущала в себе сил выслушивать жизнерадостные поздравления, неизбежные пожелания любви и плодотворного личного союза (подразумевались общие научные исследования), и далее по списку. Она разрыдалась бы уже на втором слове, чем опять поставила бы под угрозу весь план будущего мужа. Третья — Лера тайно, очень тайно и истово надеялась, что пронесет. Брак заключен не будет; Александр обойдется без нее; божественный дар неожиданно покинет Леру; и так далее и тому подобное. Это было глупо, но, в конце концов, она всего лишь волшебница! И как всякая нормальная волшебница надеется на лучшее. Была еще и четвертая причина, и пятая, и сто пятая, но перечислять их бессмысленно, ведь все они сводились к одному — тайна подлежит сохранению в полном объеме. Любое упоминание деталей может привести к полному разоблачению, а это подвергнет её жизнь опасности.
Но, несмотря на все эти доводы, очень разумные, железобетонные и правильные, Лере безумно хотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, страхами, надеждами! Она не просто замуж выходит, она в столицу переезжает. Это же совершенно новая жизнь, незнакомая, нежеланная и при этом неизбежная.
Мама… она хоть и знала давно про дар, почему-то никогда не воспринимала рассказы дочери всерьез. Да и не понять ей Лериных страхов. Скажет — дурака валяешь, с жиру бесишься. Из отца сроду слова не вытянешь. Особых друзей во взрослой жизни Лера так и не завела, а школьные поделились на два лагеря — те, кто уехал делать карьеру в столицу, и те, кто, как и она, прозябал в их глухой провинции. Говорить и с теми, и с другими было, в общем-то, не о чем.
В итоге Лера переживала в одиночестве, то гуляя по саду, то привидением бродя по дому.
С неприятным постоянством ей на глаза попадался жизнерадостный до неприличия Эмиль, три заклинания забвения на это бестолковое имя! Чем хуже было настроение Леры, тем настойчивее становились приглашения «попить чайку» или «покачать пресс», пока, наконец, она не гаркнула в сердцах:
— Я замуж выхожу на днях, иди кого-нибудь еще пригласи, а?
Эмиль только глаза шире распахнул и спросил:
— Как это — замуж? Извини, но ты не походишь на счастливую невесту. Скорее, на скорбную вдову.
Лере очень хотелось ответить что-нибудь грубое, но по делу, отражающее ее эмоции в данный момент, но она как вежливая волшебница сдержалась и выдала:
— Ммм… обычное девчачье волнение перед свадьбой. Первый раз, все-таки.
Эмиль, который в это время с гордостью оглядывал ухоженные клумбы на своем участке, ответил:
— Хочешь, помогу стресс снять?
— Жених не поймет, — мрачно сказала Лера. И добавила для красного словца: — Он у меня ревнивый. И волшебник сильный, к тому же.
Если она рассчитывала этим Эмиля припугнуть, то просчиталась. Он только с интересом уставился на соседку:
— Насколько сильный?
— Тебе по какой шкале? — усмехнулась Лера. — Не знаю. Но сильный.
— Вы здесь будете жить или переедете?
— Переедем. Что, скучать обещаешь?
— А то. Единственная симпатичная девчонка на всю округу — и ту забирают. С кем я теперь буду чай пить и болтать?
— Думаю, и без меня будет, с кем. Без женского общества не останешься.
— Замуж — это, конечно, великолепно, — вдруг произнес Эмиль. — Но если совсем невмоготу будет — нервы, предсвадебная лихорадка и все такое — милости прошу. Я в деле успокоения девиц величайший специалист.
Последнее утверждение Лере показалось сомнительным — за девять с лишним лет жизни окна в окна девушки в доме Эмиля гостили пару раз, не больше. Возможно, он хорошо их прятал, только от кого? Сосед, видимо, заметил скептическое выражение её лица, потому что добавил после паузы:
— Иногда мы слишком много боимся просто так, потому что жизнь скучна. Надуманные проблемы, слюни и сопли, размазанные по глупым мыслям. Разве тебе никогда не хотелось узнать, на что ты способна? Отбросить страх и ринутся в бой, до конца?
— То есть выйти замуж? — озадаченно промямлила Лера, не уловившая причинно-следственной связи между предыдущим высказыванием Эмиля и этим. И вообще, откуда этот серьезный тон? Он ее жизни хочет поучить? Вот уж дудки, она и сама разберется, без псевдоумных советов от тех, кто только железо тягает сутками, да сад свой вылизывает. — Я и так выйду. Какая разница, боюсь я или нет? Все уже распланировано.
— Но ты не очень хочешь, я прав?
Лере стало неприятно, оттого что он так назойливо лез в душу. Да еще с неожиданной прозорливостью. Пора было разговор прекращать. Эмиль смотрел участливо, без обычной задорной ухмылки, но Лера слишком привыкла хранить свои секреты. Кто-то другой, менее запуганный жизненными обстоятельствами, возможно и поддался бы искушению облегчить душу, выговориться, но она лишь пожала плечами с самым дружелюбным выражением лица. Обычно выражение дружелюбия на ее лице росло прямо пропорционально раздражению в душе. Припомнив все возможные последствия незаключения брака, она ответила искренне:
— Очень хочу. — И, прибавив пафоса, с надрывом и экспрессией воскликнула: — Я без него жить не смогу.
И разве она покривила душой?
Эмиль поднял руки:
— Как скажешь, Элеонора. Тебе виднее. Но если что…
— Я твой адрес знаю, — перебила Эмиля Лера. Выносить дальше этот фарс сил не осталось.
Скомкано попрощавшись, она побрела к дому. И что этот Эмиль к ней лезет? То с советами, то с таблетками, то с чаем? Дались ему чужие проблемы!
Оставшееся до церемонии время Лера, опасаясь продолжения идиотского разговора, не казала носу из дома, погрузившись в просмотр сериалов. За всю жизнь ни одного не посмотревшая, она так переживала за главных героев, у которых, что ни серия, то драма и трагедия, что не заметила, как настал Тот самый день.
Лера расхаживала по своему дому в поисках чего-нибудь, что она забыла и что ей непременно понадобится на новом месте жительства. Огромная, шумная, накрытая шатром выхлопных газов столица — самое оно для той, что предпочитает свежий воздух и тишину. От этих мыслей хотелось дуться и кукситься, но Лера запретила себе переживать. Все, что ни делается, все к лучшему. Просто это не сразу заметно.