— Это Ксюша, моя сестра, — вздохнул Лёня, — Ксюш, это…
— Я Алексей! — выпалил Никифоров, заливаясь краской, — Я… ам… я Никифоров, если тебе об этом что-то говорит!
— Ха-ха, ничего не говорит! — звонко и мило засмеялась она, — Приятно познакомиться.
Лёня и Ксюша отошли, начав болтать о своём, и я снова посмотрел на Лёшу. И увидел, как в его голове что-то щёлкает. Как рушится его уютный мирок, где проблемы решаются взмахом платиновой карты. Особенно когда он увидел, как Ксюша, поистине милейший бриллиант в этой пыльной кладовке, аккуратно поправляет заштопанный рукав платья.
Шестерни в его до этого глупой, детсадовской голове начали со скрипом крутиться.
— П-погоди, но я тоже… сирота… же, — он переводил взгляд с брата на сестру, — И я так не живу, я… просто деньги даю, и всё хорошо. Здесь же даже воздуха не хватает! Т-так нельзя жить! Это вредно!
— А как должны? — пожал плечами Лёня, — Это жизнь, Лёш. Привыкаешь.
— Главное — мы вместе! — улыбнулась Ксюша, обнимая брата.
Мы молчали. Что тут скажешь? Я видел, как Никифоров смотрит на них — красивых, умных детей, которые могли бы стать кем угодно, имей они хоть половину его возможностей.
Наверняка он такое видел по телевизору. Но поверьте — не зря Рой не может учиться по фильмам. Я видел, как убивают в кино. И убивать самому — совсем… совсем иной опыт.
У Лёши сейчас ровно то же — видит мир без няни, без платиновой карты, без уютного кокона. И это его ломало.
Его тупое, дебильное выражение пропало ещё с порога, и сейчас я впервые видел Никифорова не как придурковатого «Спанч Боба» из мультика, а как… обычного, хмурого парня с необычной внешностью — рыжими волосами, ресницами и веснушками.
— Как-то… неправильно… — осмотрелся он, — Фигня какая-то, парни…
— Ну вот так, — пожал плечами Леонид.
Лёша глянул на меня. Он понимает, что что-то сделать можно, но не понимает что, как и стоит ли. И если раньше он швырялся деньгами, то со мной осознал — не всегда это работает.
И давно понятно — я для него ориентир. Учитель. И если захочу — смогу внушить ему любое мировоззрение, слепить из него любого человека.
— И что делать?.., — спросил он меня, пытаясь найти ответ, который должны были дать родители.
— А что хочешь? — спрашиваю в ответ.
— Как-то… жалко детей… наверное… вроде. Может денег дадим? Или не надо?.. Не наши же проблемы, няня говорит не лезть в такое… — он хмурится, голова у него кипит, — Но денег дать… чуть-чуть… или… не знаю…
Я вздохнул. И что мне ответить? Кто я такой, чтобы давать советы? Я без пяти минут карапуз, я буквально младше всех здесь.
А с другой стороны… кто если не я научит бороться с Судьбой?
— В мире действует простое правило. Не нравится — исправь. Не поддаётся — разрушь и пересоздай.
Лёша теребил край дорогой рубашки, водя глазами в поисках ответа. А ответа здесь не было.
Здесь сам решаешь, что делать. Ответ — это ты сам.
Лёша — мой персонаж в Симс. И я, чёрт возьми, считаю, что мыслю правильно!
— Можно… помочь, — Лёша нахмурился — У меня же есть деньги. Много. Хотя бы… не знаю, обои поменять? Окна? Это же правда не много! Ну, для меня. Я больше одноклассникам раздал, чтобы Миша со мной общался.
Он говорил всё быстрее, словно пытаясь заполнить словами эту гнетущую пустоту вокруг.
Я же хмыкнул.
Может это испытание судьба не просто так подсунула? Как Катя заставляет меня взрослеть и стремиться к большему, так Никифоров сделает мир лучше после дружбы со мной?
А может… это не Судьба такая, а мои решения?
— Хорошее решение, — улыбаюсь я, хлопая глупого, но, похоже, верного нового друга по плечу, — Тогда пойдём к дирек…
И тут:
— Не выйдет, — Лёня мотает головой.
— А? Почему? — Лёша недоуменно моргает, — Мы же помощь хотим предложить!
— Ну вот так. Не выйдет, — вздыхает Лёня, — Ну, можете попробовать, чё. Но… сами увидите.
Мы неуверенно переглянулись, и всё равно решили попытаться.
Кабинет директора находился на первом этаже — массивная дверь с облупившейся табличкой «Директор». Мы постучались, и женский голос велел войти.
За столом сидела женщина лет сорока — самая обычная, каких тысячи встречаешь на улице. Ни злая ведьма из сказки, ни добрая фея. Усталое лицо со следами дешёвой косметики, потёртый костюм, крашеные волосы с отросшими корнями.
Но что-то в ней было… неправильное. То, как она смотрела — оценивающе, холодно. Как держала руки — будто готовая в любой момент отмахнуться.
В кабинете пахло дешёвыми духами и чем-то затхлым, несмотря на открытое окно. На столе — фотография улыбающихся детей в новой форме. Явно постановочная. Рядом — какие-то грамоты в рамках, благодарности от спонсоров. Всё такое… показушное.