Колокол бьёт, и все мухи загудели, начиная формировать волны по всему куполу.
Странно, но именно сейчас у меня впервые побежал пот по лбу. Холодной, от ужаса. И вместе с тем — глаза полезли на лоб.
Ох… так это и вовсе… само Обжорство. Это не Герцог. Это не его эхо и иллюзия.
Это. Само. Обжорство. Первородный Грех. Во плоти.
Действительно, можно было догадаться, что мухи и крысы — это именно атрибуты Обжорства. Это же не только чума. Это и вечный голод.
Плохо дело.
Не, если смерть людей вокруг я ещё предполагал, то вот перенять роль Вестника Повелителя Мух, что не может умереть, не ощущает любви и чувств, и вынужден вечно кормить господина — уж точно не планировал.
Я протяжно выдыхаю. Успокоиться… особо не выходит. По позвоночнику бегут мурашки.
Но не успеваю я что-либо ответить, как воздух между нами начинает… трескаться? Как будто кто-то разрезает саму ткань реальности, и в образовавшейся щели мелькает серебристый отблеск!
Сначала я вижу каменную, четырехрукую женщину словно из мрамора, сильно напоминающую Линнет, жену Императора. Будто это она и разрезала само пространство! А следом…
К нам под купол из мух выходит и сам Император. Он был без пальто, в жилетке и рубашке. Рукава были закатаны, а чёрные перчатки покрыты кровью, будто он только что кого-то оперировал.
Портал закрывается, и глаза Императора замерцали алым в темноте, а густые чёрные брови медленно хмурились. Он явно сорвался с какого-то процесса.
— Кажется, у нас тут небольшое недопонимание? — спросил Виктор.
На его правой руке, видной из-под закатанного рукава, я замечаю странные письмена, словно выжженные на коже. В полумраке они слабо светятся зелёным, будто… реагируя на присутствие Чумного Короля?
Да. Чем он ближе к Обжорству — тем ярче мерцают письмена на его руке. Это что… контракт?
Он что, и сам сотрудничает с Чумным Королём⁈ Сам Дьявол⁈ Тогда на каких грёбанных условиях⁈
— О, какая встреча, — Император неспешно поправляет закатанные рукава, и письмена на его руках мерцают всё ярче с каждым шагом к Королю, — Давно не виделись, старый… друг.
Последнее слово он произносит с особой интонацией, словно намекая на что-то. Что-то, известное лишь им двоим.
— Тёмный Принц… — рой мух замедляется, — Зачем явился? Здесь нет твоего дела.
— Хм-м… — Император достаёт платок и начинает вытирать кровь с рук, — А мне кажется, есть. Ты собираешься забрать мальчика. Превратить в новую дверь. В своего раба. Уверен?
— Он должен заплатить, — шипит Король.
— За то, что съел прошлого? — Император усмехается, комкая окровавленный платок, — Право слово, тебе ли жаловаться на чужой голод? По-моему, вы с ним вполне родственные души!
Мухи вокруг Короля взрываются бешеным жужжанием:
— Он разрушил планы! Сорвал пир! НЕТ! Он заплатит сам! Лично! Своей душой и разумом!
Император едва заметно качает головой, глядя на меня. Он очень хмурится, будто понимает, куда это идёт, и это ему не нравится.
— Обжорство, отпусти мальчишку. Я уверен, мы с тобой можем…
— Это не тебе решать. Ты не властен над моими намерениями, и не сможешь предотвратить плату. Никто не может. Юнец подписал себе приговор!
Не хочу. Не хочу… быть рабом Обжорства. Но если даже король ритуалистики, Виктор Князев, тот, кто и сдвинул это искусство с мёртвой точки, не может воздействовать на Чумного Короля, то разве моя жизнь уже не…
«Договорись…», — беззвучно прошептал Император, привлекая внимание, чтобы я прочитал по губам, — «Это. Возможно. Но. Только. Ты.»
Чё? Договориться? Вот с ЭТИМ⁈ Да это коллективный разум опарышей, мух и крыс, какая тут сговорчивость⁈
Да чё-ё-ёрт!
Да какая плата, ну какого фига-а-а! Мне нечем платить! У меня даже трудовой книжки нет!
Ладно. Вхух! Раз-два, раз-два! Включаем харизму!
— Ам… можно не надо?
— Нет, — ответили мухи.
Император вздохнул и шлёпнул рукой по лицу.
Так… ладно. Попытка два. Хм-м… может…
— А души? Я могу найти тебе других носителей! Больше, чем…
— НЕТ! — рой взрывается яростным жужжанием, — ТЫ должен заплатить! САМ!
Я замираю. Что-то… что-то важное ускользает от меня. Я же и так САМ платить буду! «Ты должен заплатить сам» — почему он так настаивает именно на…
И тут меня бьёт осознание. Вивьен! Она намекала!
«Ты заплатишь высокую цену», — звенит в ушах голос женщины, — «Но выбор будет за тобой. Что ты готов отдать?».