— Эксперимент, — спокойно ответил он. — Довольно опасный, надеюсь, мы всё рассчитали верно и ткань мироздания не порвём. Вообще, мы полностью ещё не поняли, как работает время, и что это вообще такое. В глобальном смысле, понятное дело. Вот, выясняем.
— А звук приглушить можно?
— Это не звук. Так ты воспринимаешь напряжение реальности. Если она таки порвётся, ты услышишь совсем другой звук. Но, до этого дойти не должно.
Между тем противный сверлящий звук нарастал, кожа начала покрываться мурашками. Челюсть просто сводило. Поднявшись с кровати и накинув новенький халат, я побрёл в подвал. По мере приближения мне легчало. А у двери противные ощущения практически прошли.
Я открыл дверь и зашёл. Пространство преобразилось до неузнаваемости. Где раньше стояли лишь несколько приборов, теперь извивались десятки стеклянных трубок, переплетённых, словно корни древнего дерева. Они соединяли колбы с бурлящими жидкостями, реторты с густым дымом и медные аппараты, стрекочущие, как механические цикады. По стенам потянулись провода, закованные в изоляционную резину, а с потолка свисали лампы, отбрасывающие холодный сине-зелёный свет.
В центре, на массивном столе, лежал кристалл.
Его основание, испачканное в глине и песке, напоминало подошву гигантского камня, грубо отколотую от скалы. Шириной около метра, высотой сантиметров двадцать, он казался приземистым и тяжёлым, будто врос в стол. Поверхность неровная, покрытая шероховатыми сколами, но ближе к вершине грани становились чище, словно кто-то начал его обрабатывать, да бросил.
Бес, уже не просто туман, а плотная, почти жидкая дымка, обволакивал кристалл, просачиваясь в трещины. Его голубоватые нити пульсировали, реагируя на скрытые в камне токи энергии.
— Он не полностью искусственный, — раздался голос ИскИна. — Но и не совсем природный. Девятка его именно вырастила.
Вдоль основания тянулись странные прожилки — не минеральные, а скорее словно сосуды, застывшие в камне. Когда Бес касался их, кристалл отвечал слабым свечением, и тогда по трубкам вокруг начинали перекачиваться жидкости, меняя цвет.
— Интересно… — пробормотал я, наблюдая, как одна из колб внезапно заполнилась густой чёрной субстанцией. — Новости есть?
Бес мотнул головой.
— Пока нет. Эксперимент восемнадцать семьдесят четыре ещё не закончен. Но, уже почти, и тогда сделаем выводы.
Лаборатория замерла в ожидании. Даже котёл перестал булькать.
В этот момент прямо рядом со мной открылся небольшой портал, почему-то розовый. Через секунду из него вышел Андрюха Мангустов. Задумчиво посмотрев на происходящее, он произнёс:
— И что ты тут учудил? Зачем решил уничтожить мою изнанку? Ну и, по совместительству, свой мир.
Глава 19
9 мая 4131 года. Арендованный особняк, лаборатория.
— И что ты тут учудил? Зачем решил уничтожить мою изнанку? Ну и, по совместительству, свой мир, — хмуро поинтересовался Мангустов.
— А у тебя тоже был праздник девятое мая? — невпопад вдруг спросил я. — Великая победа, или что-то подобное?
— Был… — рассеянно ответил парень.
Он взмахнул рукой и всё затихло. Трубки больше не перегоняли жидкости, непонятные котлы и баки перестали пузыриться, кристаллы медленно опустились на столешницы. Бес же, выгнув спину, как какой-нибудь настоящий кот, выгнул спину и зашипел, встопорщив шерсть.
— Отстань, — повернулся к нему странный гость. — После повторишь, но, после того как я объясню тебе, чем ты только что рисковал. Да что я, не рисковал! А преднамеренно вёл мир к аннигиляции. Оставалось минут двадцать, и привет!
Он прошёл к углу и сел в единственный стул. После чего, усмехнувшись, взмахом руки создал полную копию своего сидения напротив, указав мне на место для моей жопки. И я её туда плюхнул.
— Да, был, — как мне показалось, с огромной ностальгией ответил Андрей. — Великий праздник. Праздновали всем миром, не только своим народом. Десятки миллионов погибших. В память о них. И победителях. А у вас что? О чём праздник?
— Собственно, всё то же самое. Вторая мировая война. У нас её называли Великая Отечественная. Тоже огромные потери, как мирных, так и бойцов. Четыре долгих и сложных года войны. Были страны, кто на этом наживался, конечно. Но, история это стыдливо замалчивает. У нас это больше день памяти.
— Слушай, а может, мы из одного мира? — криво усмехнулся молодой парень, глядя на меня совсем взрослым взглядом. — Впрочем, в любом случае, за мир во всём мире!
В его руках появились два бокала вина, один из которых он протянул мне. Я не успел его взять, как они оба превратились в снифтеры. И там явно был хороший коньяк. Ого! Самая лучшая магия, точно надо освоить! Я принял свой и мы чокнулись.