А ещё господин посол с большим удовольствием посещал оперу, театры и музыкальные салоны, где неизменно был окружён женщинами. Леди Осмунд, леди Уотс, леди де Грец, леди Стенли, герцогиня Сазерлендская были в числе «почитательниц» великого полярника и норвежского посла. О некоторых из них Фритьоф даже рассказывал в письмах Еве. Жена отвечала так:
«У нас тут говорят, что все дамы английского высшего света влюблены в тебя и что они просто тебя замучили. Так что берегись!»
Ева, несмотря не примирение, продолжала страдать и в своих письмах постоянно говорит мужу, что похожа на старуху, что он уже не сможет любить её, что она подурнела и располнела…
Однако Фритьоф заверяет её в своей любви — и после коронации в Трондхейме приезжает в Сёркье, где собралась вся семья и её многочисленные друзья и родственники.
Отдых Нансену был необходим, потому что работа отнимала много сил.
«Составление договора о суверенитете страны, — пишет Лив, — стало главной задачей Нансена в Лондоне. Он взялся за это дело с обычной энергией, тем более что и сам был в восторге от этой идеи. Ноябрьский трактат, заключённый во время Крымской войны в 1855 году, устарел. Он был подписан лишь Францией и Англией, а теперь норвежское правительство хотело бы его дополнить. Этим вопросом занимались норвежские миссии в Париже, Санкт-Петербурге и Берлине. Нансену было поручено вести переговоры с английским правительством.
Нансен относился к дипломатическим обязанностям так же добросовестно, как к научной работе. Иргенс, его друг и соратник по работе, говорит:
„В деятельности Нансена — путешественника, государственного деятеля, дипломата и учёного — бросалось в глаза его стремление проникнуть в самую суть проблемы. Владея английским языком как языком родным, Нансен был знатоком английской литературы и науки. Англичане относились к нему дружественно и всячески помогали ему“.
Но до подписания договора пришлось расколоть немало крепких орешков».
Когда Нансена назначили на должность посла, многие газеты, в том числе и шведские, иронизировали по поводу того, как полярный исследователь, который больше привык общаться с белыми медведями, в своём спортивном «нансеновском» костюме придётся к английскому двору. Оказалось — отлично. Хорошо образованный представитель аристократической датско-норвежской фамилии блестяще говорил на пяти языках и прекрасно держал себя в обществе. Кроме того, он всегда умел очаровывать людей и с присущей ему энергией двигался к цели.
Отдых в конце лета в Сёркье стал для семьи Нансенов временем выстраданного счастья. Ева ждала и, волнуясь, писала мужу:
«Ты ведь напишешь, когда примерно ждать тебя, я только об этом и думаю — как мы встретимся и понравится ли тебе у нас после светской жизни. Как ты думаешь, я ещё понравлюсь тебе? И не скажи, что эти мысли странные, ведь тебя так долго не было, между нами столько произошло. Но всё будет хорошо. Как хорошо, что я здесь! Хорошо уехать от злобы, сплетен и этих баб!»
Осень 1906 года была поистине отдыхом для обоих. Нансен звал семью поехать с собой в Лондон, но Ева не решилась переехать в другую страну, отговорившись тем, что смена климата будет плоха для детей. Однако сама вместе с «добрым ангелом» решилась навестить мужа в Англии. Они приехали в Лондон в октябре, через 10 дней после отъезда туда Нансена.
Дамы посещали музеи и выставки, слушали оперу и с удовольствием предавались любимому занятию женщин — ходили по магазинам. А потом обедали в «Ритце». Ева обожала ходить с мужем в зоопарк или прогуливаться по Гайд-парку.
Фритьоф далеко не всегда мог составить компанию жене и её приятельнице, поскольку был очень занят на дипломатическом поприще. Кроме того, в Лондон как раз в это время прибыла с официальным визитом норвежская королевская чета.
12 ноября 1906 года Нансен стоял на причале в Портсмуте и встречал корабль, на котором прибыли король Хокон и королева Мод. «Дейли ньюс» писала:
«Норвежцы — бесстрашный и искренний народ. Нансен — прекрасный пример истинного норвега, и очень умно, что именно он будет сопровождать своих короля и королеву в турне по Англии».
Лив Нансен-Хейер пишет:
«О том, как мама провела там время, я знаю только, что это было великолепно. Чуть больше светской жизни, чем ей хотелось бы, но тут, конечно, ничего нельзя было поделать: многие хотели познакомиться с фру Нансен.