Затем Нансен перешёл к расспросам о Сибири, выразил большой интерес к северным сибирским инородцам, в особенности к вымирающим енисейским остякам, язык которых, по исследованиям некоторых учёных, будто бы имеет некоторое сходство в своих корнях с норвежским.
Я перевёл разговор на предстоящую поездку и в свою очередь старался узнать, чем необходимо запастись в отношении теплой одежды, обуви и других предметов, необходимых в полярных зонах. Мой собеседник выразил удивление, так как считал, что Ледовитый океан и Карское море до устья Енисея мы пройдем ещё в теплое время года. „Я не знаю, сказал он, какую низкую температуру воздуха мы встретим при плавании осенью вверх по Енисею, разве там в конце сентября или начале октября, когда мы именно рассчитываем прибыть в Енисейск и Красноярск, свирепствуют уже морозы? — спросил он меня недоумённо. — Я думаю, что для нашей поездки достаточно иметь тёплую шапку, рукавицы да по 2–3 пары шерстяных чулок, всё это мы в изобилии найдём в Тромсё“.
При прощании он пригласил меня ещё раз до отъезда побывать у него вместе позавтракать и назначил день и час.
Я возвращался в Кристианию под впечатлением этого первого с ним знакомства. Вся внешность Нансена представлялась мне раньше несколько иной по тем описаниям и иллюстрациям в его книгах и других изданиях, какие мне приходилось встречать и которые я вновь проштудировал перед поездкой. Вместо среднего роста блондина с приличной ещё шевелюрой, которого я рассчитывал встретить, передо мной стоял высокого роста, довольно стройный, почти совершенно лысый человек, с большим открытым лбом, с густыми, спускающимися вниз усами, с несколько суровой на вид внешностью, дышащей волей и характером, но в голубых глазах которого сквозила исключительная доброта.
Мне вспомнились отдельные моменты из его путешествий. Нансен не только умел совершать путешествия, но у него был и удивительный литературный талант, дававший ему возможность ярко и живо передать свои приключения».
Довольно интересно и свидетельство Востротина о посещении Фритьофом королевской семьи перед самым отъездом в Россию:
«Я выразил своему спутнику некоторое удивление по поводу такой простоты отношений с королевским домом. В ответ на что последний сообщил мне о доступности вообще королевской семьи и о том, что Нансен пользуется всеобщим уважением, а с королевской семьёй находится в дружеских отношениях. Нансен был первым послом Норвегии при английском дворе в течение нескольких лет после отделения Норвегии от Швеции. Он также пользовался большим расположением английского короля Эдуарда VII, одна из дочерей которого, принцесса Мод, и является настоящей норвежской королевой. Мой спутник рассказал мне факт, будто бы имевший место за время пребывания Нансена послом в Англии, характеризующий добрые к нему отношения английского короля. Нансен получил как-то приглашение от короля на завтрак к определённому часу. По рассеянности или по каким-либо другим причинам Нансен опоздал на целый час. Подобное нарушение строгого английского этикета ни для кого не допустимо. Английский король ограничился лишь тем, что молча показал Нансену на часы. „Ваше Величество, — ответил Нансен, — но Ваши часы неверны“, — при этом он вынул свои, которые показывали тот же час опоздания. Для Нансена всё это кончилось простой шуткой».
Для Нансена всё плавание от начала до конца стало большим событием. Особенно свидание с Ледовитым океаном. «Коррект» шёл по маршруту «Фрама», и потому опыт Нансена, его знание ветров, льдов и течений очень пригодились. Все члены экипажа прекрасно понимали, кто находится на борту, — а потому часто советовались с Нансеном.