Мне не следовало попадаться на эту удочку. Игроки постоянно ругали друг друга, а я обычно неплохо пропускал их насмешки мимо ушей.
Однако мое разочарование по поводу направления матча и предыдущих решений судьи уже достигло яростного кипения. Упоминание «Холчестера» превратило его в полное извержение вулкана.
Я бы все еще мог сдержаться, если бы не взглянул на толпу и не увидел Скарлетт в тот момент. Ее обеспокоенное выражение лица смешивалось с образом ее лица, когда она делилась тем, что случилось с Рафаэлем. Какой несчастной она казалась и как грустно это звучало. Она сказала, что их разрыв обернулся к лучшему, но никто не любит, когда его бросают, когда он находится на самом дне.
Я представлял, как она лежит в постели и страдает, а он бросает ее, чтобы встречаться с другой.
Я представил, как сильно она, должно быть, расстроилась.
И я сорвался.
Красный цвет покрыл мое зрение. Гнев сжег разум в пепел, и вместо того, чтобы отмахнуться от насмешек Рафаэля, я повернулся и толкнул его с такой силой, что он споткнулся.
В тот момент мы не играли в матч. Мы дрались по-настоящему, и мне ничего не хотелось так сильно, как стереть эту самодовольную ухмылку с его лица.
По стадиону разнесся коллективный вздох.
Рафаэль пришел в себя и выплюнул что-то на португальском. Он оттолкнул меня назад. Винсент схватил меня за рубашку сзади, чтобы я не ударил его, но, когда Рафаэль выдал еще одну насмешку, которую я не расслышал, он зарычал и отпустил меня.
Винсент замахнулся на него и вошел бы в контакт, если бы другой «Зеленый» не вмешался в последнюю минуту. Остальные наши команды прыгнули, ослепленные своей временной преданностью своим цветам. С этого момента все переросло в грязную, тотальную драку.
Крики толпы гремели по всему полю, заглушая поток ругательств и угроз.
— В чем твоя проблема? — закричал Рафаэль.
— Моя проблема в тебе. — У меня нашлись для него еще несколько отборных слов, ни одно из которых не подходило для этого места, но, прежде чем я успел выплеснуть на него свои эмоции, пронзительный, продолжительный свист прорезал хаос.
— Хватит! — рефери втиснулся в гущу драки. Он пытался взять нас под контроль последние две минуты, и с него явно было достаточно.
Лицо мужчины было такого же цвета, как и моя форма, когда он сердито посмотрел на нас, его плечи дрожали от возмущения.
— Это благотворительный матч для детей, — прошипел он. — Мне все равно, кто вы или в чем ваша неприязнь. Это чертов позор. Посмотрите на них! Вы думаете, что сейчас вы подаете им хороший пример?
Я проследил за его пальцем, где в первом ряду сидела группа детей. Им было от шести до тринадцати лет, но все они были одеты в одинаковые футболки «Спорт ради Надежды» и с круглыми от шока ртами.
Стыд погасил враждебность быстрее, чем дождь над огнем.
В моей крови закипела ярость, но напоминание о присутствии детей и о том, почему я это делаю: ради детей, конечно, но также и ради памяти Тедди, достаточно меня устрашило, чтобы отстраниться от Рафаэля.
Остальные игроки опустили головы, не менее смущенные.
Матч не был регламентированным, поэтому судья не мог показать нам красную карточку, но он назначил «Зеленым» еще один пенальти, поскольку я первым совершил контакт.
Они снова забили гол. Теперь они вели со счетом четыре-два.
— Вот самодовольный ублюдок, — кипел Винсент рядом со мной. — Посмотри на него. Он думает, что они победят.
Рафаэль насмешливо отсалютовал нам двумя пальцами с другого конца поля, и его ухмылка снова вернулась на место.
— Через мой труп. — Моя рука сжалась в кулак. — Давай его уложим.
Злобная улыбка мелькнула на лице Винсента.
— Лучшая идея, которую я когда-либо слышал.
Как говорится, враг моего врага — мой друг. Следующие тридцать минут мы были едины в своей ненависти к Рафаэлю и играли так, будто снова боролись за Кубок мира, только на этот раз мы были в одной команде.
Винсент заблокировал пас Рафаэля другому «Зеленому». Он пнул мяч мне, я его взял и побежал.
Гол был предрешен. Вратарь «Зеленых» едва успел среагировать, как мяч вонзился глубоко в сетку, а стадион взорвался криками радости.
— Гоооооооол! — протянул диктор через громкоговоритель.
Я позволил себе искру триумфа.
Три-четыре. Почти готово.
— Вперед, «Красные»! — раздался над толпой знакомый голос.
Мой взгляд метнулся к источнику, и на моем лице расплылась неприкрытая улыбка, когда я увидел, как Скарлетт вскочила со своего места между Кариной и блондинкой, которая, как я предположил, была Бруклин.