— Я так думаю. Винсент с этим разберется. Папа… щепетилен в отношении людей, которые занимаются его личными делами.
— Я позвоню тебе позже с новостями. — Винсент пронзил меня тяжелым взглядом, уходя. — Помни, что я сказал ранее.
Комитет по Нобелевской премии мира должен отметить, что я выбрал разумный путь и не ответил сарказмом. Его отец был ранен, в конце концов. Я не был монстром.
— Еще раз извини. — Скарлетт погладила нетвердой рукой свой пучок. — Это всего лишь наш второй сеанс, так что я не хочу производить неправильное впечатление. Обычно никогда не бывает так много помех.
— Под сбоями ты имеешь в виду посещение туалета и семейные обстоятельства? — Я прислонился к станку и скрестил руки на груди. — Как непрофессионально. Тебе следует немедленно прекратить.
Ее рот дернулся.
— Если так выразиться, то, думаю, все не так уж и плохо.
— Это никогда не было другим.
Где-то вдалеке прогремел гром и привлек наши изумленные взгляды к окну. Я был так поглощен происходящим в студии, что не заметил перехода от прекрасного весеннего дня к бушующему шторму.
— Только не говори мне, что ты поедешь на метро в такую погоду, — сказал я, пока Скарлетт собирала свои вещи.
До ближайшей станции метро было пятнадцать минут ходьбы, а звуки были такие, словно на дворе наступил апокалипсис.
— Люди ездят на метро, когда постоянно идет дождь.
— Только когда у них нет другого выбора. Давай я отвезу тебя домой. — Я последовал за ней из двери и по коридору. — Карина ушла рано, так что тебе не придется ее ждать.
Скарлетт скользнула взглядом в мою сторону.
— Ты ее преследуешь?
— Я столкнулся с ней по дороге в студию. Она сказала мне, что сегодня днем у нее прием у врача.
— Зачем ей… неважно. — Скарлетт покачала головой. — Она королева чрезмерной откровенности.
— Подумай об этом, — сказал я, когда мы приблизились к выходу. — Что бы ты предпочла: ехать в метро с кучей мокрых, ворчливых пассажиров или наслаждаться пассажирским сиденьем новенького «Мерседеса»?
— Метро. Я слышала истории о том, как ты водишь, и не хочу в этом участвовать.
Мне следовало бы отпустить это. Мне даже не следовало бы разговаривать с ней вне тренировок, никаких отвлекающих факторов и всего такого, но у нее был способ заставить меня забыть о здравом смысле.
— Это седан, а не спорткар. — «Мерседес» был моей приманкой против папарацци. — Я не превышу скорость ни на милю. Обещаю.
— Нет, спасибо. — Скарлетт открыла дверь. — Я возьму свою…
— Ашер! Ашер, это твоя новая девушка?
— Что вы чувствуете, проиграв лигу в свой первый сезон в составе «Блэккасла»?
— Правда ли, что вы с Винсентом тренируетесь вместе этим летом?
Поток вопросов и вспышек фотокамер взорвался подобно бомбе среди спокойного убежища КАБ.
Папарацци окружили нас, их плащи были скользкими от воды, их камеры были направлены нам в лицо, и я на мгновение замер в ошеломленном молчании.
Как, черт возьми, они меня нашли? Все в КАБ должны были подписывать соглашение о неразглашении, и я всегда был осторожен, когда ехал от дома до школы. Самое главное, как, черт возьми, они прошли через ворота безопасности?
— Вы видели, как люди сжигают ваши рубашки в «Холчестере»?
— Каково это — быть ненавидимым фанатами, которые раньше любили тебя?
Шум усилился. С поднятыми капюшонами и огромными черными линзами, скрывающими лица, они напоминали стаю стервятников, кричащих о объедках.
Мой пульс участился. Крики и вспышки слились в белый шум, а мой живот скрутило от знакомого потрясения.
Я не ненавидел СМИ как таковые. У нас были симбиотические отношения, но только когда вовлеченность была взаимной.
Я ненавидел это — засады, вторжения в личную жизнь, грубые попытки вывести меня из себя, чтобы они могли продать мою реакцию за доллар. Вот почему я отказался дать им один.
Дождь лил крупными, тяжелыми каплями, промочив меня до костей. Раскаты грома прокатились над головой и добавили хаоса, когда я пришел в себя и попытался протиснуться сквозь толпу.
Я буду беспокоиться о том, как они меня найдут позже. Сейчас мне нужно было добраться до машины и увезти нас отсюда к чертям.
Нас. Скарлетт.
Я обернулся, мое сердце панически забилось, когда я увидел ее застывшей наверху лестницы, ее глаза широко раскрыты, а лицо бледное. Я предполагал, что она прямо за мной, но она, похоже, была в шоке.
Один из папарацци сказал что-то, что затерялось в буре, и схватил ее за руку.