- Нет, мы находимся в открытом море. Вот координаты. И по международному праву здесь можем ловить рыбу.
- Вы в территориальных водах США! - Офицер чеканит каждое слово, давая понять, что ему мнение капитана и его координаты совсем не нужны. - И международное право здесь ни при чем! Приготовьте документы. Судно будет обыскано.
- Это произвол! - Капитан пытается сопротивляться, но солдаты уводят его в каюту.
- Сержант! Расставить команду, обыскать судно.
Офицер направляется на катере на другие суда. Остаются сержант и несколько американских солдат. Они профессионально быстро ведут обыск: переворачивают все вверх дном, разбрасывая вещи.
К сержанту подходят солдаты с рапортами об обыске. Сержант выставляет часовых, остальные солдаты устраиваются кто где хочет. В эту минуту за бортом что-то гремит. Сержант свистит: "Тревога!", и солдаты направляют оружие на экипаж.
Первым в себя приходит Армандо. Он поднимает руку, как бы защищаясь от направленных на него автоматов, чтобы привлечь внимание сержанта. Делает это он медленно, боясь резкого движения, чтобы не вызвать у кого-либо из солдат реакцию на стрельбу.
- Эй, сержант, это якорь упал за бортом!
Сержант идет к носовой части, нагибается за борт и видит, что действительно упал незакрепленный якорь. Цепь ещё продолжает, извиваясь, уходить в воду, а круги от тяжелого якоря, как распускающийся большой бутон, расходятся все дальше и дальше по морю. Успокоившись, сержант возвращается на свое место.
Ребят загоняют в трюм. Солдаты подводят капитана к сержанту.
- Капитан! Будете выполнять мою команду!
Сержант вынимает пистолет, демонстративно щелкает предохранителем и приставляет оружие к голове капитана.
- Слушать мою команду. Курс на Ки-Уэст, Соединенные Штаты Америки!
- Вы ответите за произвол!
- Наплевать! Не будете вести судно сами, вас возьмут на буксир. Идите и делайте, что вам говорят!
Капитан уходит. Армандо следит за всем происходящим на палубе, приоткрыв люк. Из камбуза солдаты вытаскивают ром, баккарди, воду в бутылках. Армандо им кричит:
- Эй, виски-сода, что делаешь?!
- Что тебе нужно, щенок?
- Это грабеж!
- Молчи! - один из солдат подходит с бутылкой к сержанту. - Смотри-ка, что я раздобыл у этих голодранцев. Вот уж не думал, что у них есть ром. Ведь говорили, что весь ром они должны отправлять в Россию.
Армандо не унимается. Его оттаскивают за ноги от люка ребята. Но он упирается руками и головой.
- Эй, украл!
Сержант пробует из бутылки баккарди, удивленно поднимает брови и говорит:
- Парень, у тебя, видно, мозги набекрень! - Что бы ни делал американский солдат, он всегда защищает свободу, демократию и многое такое, что тебе непонятно, черт побери!
Хуанело оттаскивает Армандо от люка, но тот высовывается из него снова. Армандо с растрепанными от борьбы волосами хочет что-то сказать, но сержант вталкивает его под палубу, запирает люк и возвращается к солдатам.
РАССКАЗ СТАРОГО РЫБАКА
Ребята сгрудились на нарах под палубой. Сидели, раздумывая над случившимся. На воле сияло солнце, дул ласковый свежий ветерок, слышны были глухие всплески волн у борта.
Армандо пригладил волосы, поправил разорванный ворот рубахи, оглядел ребят и завозился на своем месте. Ему не сиделось, хотелось что-то сделать, закричать, чтобы его услышали, даже подраться, если нужно. Такая уж натура: секунды на раздумье, все остальное время на действия. Так он вел себя всегда и везде - во время учебы, на практике в море, в отношениях со своими друзьями. Резкий, порывистый, весь в движении. Беспокойная жизнь уличного мальчишки в родном городе Сантьяго-де-Куба выработала у него привычку мгновенно реагировать на все: на окрик пьяного американского солдата (их немало до революции шаталось по улицам его родного города), на подозрительный взгляд полицейского, на занесенную руку для подзатыльника.
Сейчас загнанный силой под палубу он был вынужден сжаться в комок, покориться судьбе. Покориться? Нет! Раньше, когда Армандо получал крепкий подзатыльник или грубый пинок, он, как побитый щенок, весь съеживался и поскорее старался убраться. "Не попадайся, не попадайся", - стучало в висках. "Ты никто и ничто в этой жизни", - подсказывали ему затаенные в душе обиды. - "За твою жизнь не дадут и одного сентаво богатые и важные сеньоры".
После революции многое изменилось. Для Армандо началась новая жизнь, появились новые друзья. Постепенно изменилось отношение к самому себе, окрепло чувство собственного достоинства, уважения к своим делам. Но сейчас, в сложном и опасном положении, в какое попали ребята, он мог снова почувствовать себя беззащитным щенком. Но нет, Армандо не струсил, не растерялся. Напротив, он готов сопротивляться.
В это время к ним подсел Мартин Рохас, пожилой, 58-летний рыбак. Капитан послал его, чтобы подбодрить ребят.
Рохас был самым незаметным, но и незаменимым членом команды. Его ценили за скромность и большое трудолюбие, за честность и прямоту. Внешне он был похож на неприметный сучок, который всегда в тени и который, кажется, можно сломать одним прикосновением ладони. Но когда пытаешся его сломать, он больно колется и не ломается, как сухая ветвь, а неожиданно гнется, как напоенный соком стебель сахарного тростника.
Ребятам Рохас нравился ещё и за то, что никогда не говорил общепонятных слов и общепринятых истин. Он начинал свой разговор так, что иногда смешно было слушать. Только под конец улавливался смысл его речи, и потому разговор с ним всегда был интересным.
Вот и сейчас, подсев на нары, Мартин Рохас начал вытаскивать свои слова из какой-то лишь ему ведомой мысли, бившейся в тисках его рассуждений, как рыба в сети, перед тем как, изловчившись, выпрыгнуть снова в океан.
- Ну так, ребятки, - начал он и, помолчав, спросил: - А кто видел море во сне?
- Во сне?
- А почему во сне?
- Ну, видел, наверно... Я видел, - неуверенно выдавил из себя Армандо. У него в голове никак не укладывалась такая нелепая и неожиданная мысль: зачем видеть море во сне, когда каждый гаванец видит его сотни раз в день! Армандо на миг закрыл глаза и увидел море у Малекона, море в порту, море на пляже.
Через несколько минут выяснилось, что моря во сне, пожалуй, никто и не видел, а если и видел, то давно и неясно.
Ребята сдвинулись ближе к Рохасу.
- У нас в семье от отца к сыну передавалось поверье, - продолжал Мартин Рохас. - Это было так: кто увидит во сне море, увидит ясно, хорошо, тот будет счастлив. Я уже не помню, кто из наших видел море во сне, но вся семья была несчастна. Мы жили в нищете и всегда были голодными. Я тоже мечтал увидеть море во сне, кажется, даже стал рыбаком из-за этого! Но однажды я все же увидел море во сне, но мне казалось, что не так ясно и хорошо, чтобы ко мне пришло счастье. Оно долго не приходило... - Мартин помолчал, всматриваясь в лица ребят, с напряжением слушавших его. - Но, наконец, счастье пришло. Я увидел море во сне. Потом я получил работу, стал рыбаком.
Мартин опять замолчал и обвел взглядом ребят. Он увидел, что они понимают его. Каждый из них понимал счастье по-своему, каждый по-своему истолковывал и обдумывал мысли Мартина. Армандо понял их так, что человек, в какие бы условия ни попал, не должен забывать, что он способен постоять за себя и в новых сложных условиях.
- Дядя Мартин! - Эмилио навалился от резкой качки на плечо рыбака и, чтобы не скатиться с нар, схватился за его руку.
- Что?
- Расскажите ещё что-нибудь, ну такое, знаете, интересное!
- Интересное? Как сказать, почти все в жизни интересное. Ну хорошо, расскажу вам ещё одну историю, пока время есть. - Мартин поднял голову и прислушался к тому, что делалось на палубе.
Ребята затихли и тоже начали прислушиваться к звукам, доносящимся сверху: шум волн, скрип рулевого колеса и хриплые голоса американских солдат.