- Это у нормальных людей День рождения – праздник. А у артиста – каторга. Все будут развлекаться, а я пахать.
- Чьего письма ты так ждешь?
- Неважно!
На самом деле важно, еще как. От этого письма зависит, удастся вообще юбилей или это все так, никому не нужно, выброшенные деньги.
В «Крокусе» Глеб с ходу устроил разнос всем, кого встретил: осветителям за слишком яркие прожекторы, звукорежиссеру за валяющиеся на сцене шнуры, о которые он споткнулся, Дэну за отсутствие горячего чая в гримерке.
- Чайник стоит, — возмутился не привыкший к такому обращению антрепренер. – Кнопку нажми!
- Мне еще этим заниматься? – взвился Глеб.
- Нет, Глеб Васильевич, ну давай я буду тебе чай готовить, а ты сам и музыкантов по гримеркам разводите, и гостей встречай, и телевизионщиков строй.
Пришлось сбавить обороты, тем более, что чаем уже занялся Никита.
- Не кричи, ты посадишь голос, — посоветовал парень, передавая ему чашку.
И то правда. Пил Глеб уже в зале, бродя между рядов и тестируя звук. Потом сообщили, что приехал гример, пришлось идти наводить красоту.
- Что ж его так рано принесло-то? – полчаса спустя ворчал загримированный Немов, влезая в брюки стоя, дабы не помять. – Пока концерт начнется, вся штукатурка осыплется.
- С запасом, чтобы не торопиться, наверное, — Ник крепко держал его под локоть, не давая свалиться. – Повернись, я бабочку застегну.
- Как я выгляжу?
Поганец фыркнул, но вовремя спохватился:
- Замечательно! Молодой и красивый!
- Ну конечно!
- Глеб, не задавай таких вопросов, чтобы потом не обижаться. Ну не люблю я, когда тебя разрисовывают как куклу. Я понимаю там глаза подвести чуток, тон выровнять. Но когда вот так все черты сначала замазывают, а потом сверху рисуют – извини!
- Это с близи так смотрится. А для камер и зрителей будет то, что надо. Ай, задушишь!
Никита ослабил бабочку и подал туфли.
- Нет, колодки надену за пять минут до выхода, иначе не выживу, — покачал головой Глеб.
Он ничуть не смущаясь стоял в домашних тапочках, специально из дома прихваченных. Ну и что, что в сочетании с белым костюмом и красной бабочкой зеленые домашки смотрятся забавно? Зато ему удобно.
В гримерку заглянул Дэн.
- Глеб Васильевич, там помощник Кароля звонил, Илья задержится, просит его номер в середину концерта перенести. Я вот думаю, может, после «Переправы» его всунуть?
- В задницу всунуть! И Кароля, и его номер! – взорвался Глеб. – Звезда зоопарка! Всегда ему надо все перекроить, всех на уши поставить, чтобы все о нем только и думали! Сам же мне весь мозг вынес, чтобы его в начало вписали! Да ему же вообще плевать на программу, на режиссуру. Он когда захочет, тогда на сцену и выпрется!
- Так мне что сделать? – уточнил Дэн.
- На хрен пойти!!!
- Эй, друг, ну ты бы поосторожнее был в озвучивании своих сексуальных желаний! Дэн, скройся от греха!
В комнату вошел Вяземский с бумажкой в руках.
- Еще раз с Днем рождения. Расти большой и здоровый.
- Сговорились вы все, что ли, — проворчал Глеб, пожимая протянутую руку. – Рома, я больше не могу. Они меня все хотят свести с ума.
- Этот тоже? – хохотнул Роман Исаевич, показывая на Ника.
- Нет, этот – единственный луч света в темном царстве всеобщей тупости. Что за бумажка? Конферанс?
- На, читай, может, это поднимет тебе настроение.
- Я без очков.
- Я тоже. Ник, как самый молодой, почитай дедушкам.
Никита послушно взял распечатку, и чем дальше он читал, тем больше светлел лицом Глеб:
«Указ Президента Российской Федерации о награждении орденом «За заслуги перед Отечеством» четвертой степени Народного артиста России Немова Глеба Васильевича…»
@@@
Никита дочитывал, украдкой поглядывая на Глеба. Так вот какого письма он ждал весь день, вот почему так дергался, изводя себя и всех окружающих. Кто бы мог подумать, что для Глеба важны государственные цацки. Ну теперь-то все, успокоится? Удивительно, как он еще голос не сорвал, крича на кого попало. Дэна жалко, получил ни за что. Хотя, он столько лет с дядюшкой работает, а тот еще хуже.
Как бы то ни было, Ромке удалось поднять Глебу настроение, тем более, что на гримерном столе тут же появилась бутылка коньяка и шоколадка – отметили вручение награды.
- Значит споешь свою вступительную песню, что ты там поешь? – уточнил дядюшка.
- Благословляю вас, леса
Долины, нивы, горы, воды…
Глеб запел сразу в полный голос. Глаза у него блестели, то ли от коньяка, то ли от вида долгожданной бумажки, а звук получился мощный, раскатистый. Вяземский замахал руками:
- Тихо-тихо, понял я! В общем, изображаешь Шаляпина, потом выхожу я, здороваюсь со зрителями, объявляю тебя и зачитываю Указ о награждении. Потом торжественное вручение цветов, сразу соберешь все веники, чтобы во время концерта не отвлекали. Потом выпускаем балет, ты идешь за кулисы поправлять грим и стирать помаду, которой тебя изгваздают благодарные поклонницы. Дальше…
Никита задумчиво крутил в руках свой бокал со второй порцией коньяка, рассматривая его на свет. Программу концерта он знал до мелочей, они десять раз обсуждали ее с Глебом. Точнее, Глеб рассказывал, что-то переделывал, спорил сам с собой, звонил дядюшке и спорил с ним. А Ник слушал. Его роль в концерте была минимальной – одеть, отправить на сцену и следить, чтобы на выходе из кулис постоянно стояла чашка с теплой водой. Всем остальным занимался Дэн. По большому счету, он мог бы смотреть концерт и из зала, но Глеб про это ничего не говорил, а сам он спрашивать не стал. Да и не особо хотелось, его воля, он вообще бы дома посидел. Для него смотреть выступления Немова на сцене – мучение, а не удовольствие. Сегодня же мучение обещало быть долгим.