- Дядя Глеб, потанцуем?
Глеб некстати подумал, что девочка-то выросла, когда на каблуках – не ниже его. А в этом розовом платье со шлейфом настоящая девушка. Он хотел сказать ей, что намеревается танцевать с женой, но Ксюша уже положила руки ему на плечи и потянула на танцпол. Не отталкивать же ребенка? Пришлось подчиниться. Уже покачиваясь в такт музыке, обнимая тонкую девчачью талию и искренне надеясь, что гости не настолько испорчены, чтобы подумать плохое, он заметил, что Ирма вышла танцевать с Ромкой. Интересное кино, а с кем тогда Таша? Глеб покрутил головой и обнаружил, что Таша танцует с Никитой. Вид у парня был мрачный, а глаза неотрывно следили за ним. Когда их взгляды встретились, Никита осуждающе покачал головой. Глеб опять вспыхнул. Что он имеет в виду? Ну не к Ксюшке же ревнует?! Совсем уже охренел! Вот сейчас закончится танец, он к нему подойдет и все выскажет, что думает.
Но когда музыка отзвучала и Ксюшка, чмокнув его в щеку, упорхнула за коктейлем, на Глеба накатила апатия. Все, завод кончился, как говорил Ромка. Не хотелось ни с кем разбираться, не хотелось вообще никого видеть. Хотелось, чтобы все быстрее закончилось и его оставили в покое. Забиться куда-нибудь подальше и спать, спать, спать.
Глеб не помнил, чем завершился банкет. Кажется, должен был быть торт и торжественный салют на улице в его честь. По крайней мере, он это оплачивал. Наверное, все это было, но память уже не зафиксировала. Зато он помнил холодное кожаное сидение машины, не его машины, чье-то плечо, слабо доносящиеся до сознания голоса, обсуждающие какого-то Азада. Кто такой Азад? С этой мыслью Глеб и уснул, привалившись к удачно подставленному неизвестно чьему плечу.
Глава 21. Все хорошо...
Солнечный луч неспешно перемещался по комнате, завоевывая все больше и больше пространства, освещая и словно подчеркивая царивший тут беспорядок: раскиданные в разные углы туфли, смятую рубашку на стуле, свалившуюся на пол бабочку. Сбитые в ком брюки валялись на подоконнике, здесь же громоздились бумажные подарочные пакеты – небольшая их часть. Остальное лежало в прихожей, гостиной и даже на кухне. Игорь вчера сделал не меньше пяти ходок, пока перетаскал все подаренное гостями в квартиру. Что-то еще, кажется, осталось в машине.
Динка осторожно вышагивала между разбросанными вещами, обнюхивая их и явно примеряясь, где сделать лужу. Никита приподнялся на подушках, оценил ситуацию и с приглушенным стоном заполз обратно под одеяло. Черт с ней, с псиной, пусть дудолит на пол, сил встать у него не было совершенно.
Прошедшая ночь вспоминалась как страшный сон. Мало ему было всех переживаний на концерте, банкет добил его окончательно. Ладно, он смирился с тем, что придется сидеть с Вяземскими, а не с Глебом, само по себе это было не так уж плохо. Ник уже убедил себя, что будет просто отдыхать, наслаждаться общением с Ксюшкой и Ташей, слушать дядюшкины скабрезные шутки, есть все те вкусности, о которых говорил Глеб – меню банкета обсуждалось не меньше недели, выпьет, расслабится. Ага, расслабился, конечно.
С первых минут банкета он понял, что за Глебом нужно следить. Обеспокоенный взгляд Таши подтвердил его опасения – у милого адреналин в крови играет, на подвиги потянуло. Или на концерте ему что-то сильно поперек было, или вообще, по жизни. Сейчас выпьет немного и понесется.
Понеслось через часа два. Поначалу Глеб еще держал себя в руках, если не считать слишком уж громкого голоса, явно показного веселья, которое он демонстрировал, обходя гостей. Танцы у фонтана под песни Звягиной тоже не в счет, Глеба вытянули в середину хоровода, но его хватило на пару тактов, потом он отобрал у Ольги микрофон и начал петь сам, не попадая в половину нот. Хорошо хоть гостям было уже все равно.
Когда Глеб потащился к столу хозяина «Крокуса», Никита сразу почувствовал неладное. Не нравился ему этот тип, взгляд у него нехороший, словно насквозь пронизывающий. И не улыбается никогда. А когда Глеб как разъяренный бык на тореадора пошел на жену с явно дурными намерениями, он едва сообразил, что делать, чтобы не вышло скандала. Хорошо, что Ксюшка сидела рядом и сразу поняла, что от нее требуется.
А потом уже Никита следил за Глебом неотрывно. Ромка распорядился быстрее подать торт, запустить этот чертов салют, непрозрачно намекнув гостям, что праздник окончен. На правах помощника Никита уволок уже ничего не соображающего Глеба в машину Вяземских, оставив Игоря собирать подарки и отвозить Ирму.
Дома провозились еще не меньше часа. Пока в душ – мыться пришлось вместе, отправлять Глеба одного было нереально, да и Никите не терпелось смыть с себя грязь и усталость невозможно длинного дня, пока чуть ли не насильно влил в любимого зеленый чай с десятком таблеток активированного угля, пока уложил и сам рухнул рядом.
И теперь вот лежал, пытаясь разглядеть на часах за подвядшим букетом время. Судя по тому, что солнышко добралось до постели, не меньше полудня. Динку нужно выгулять, но сил нет совершенно. Глеб завозился во сне, перевернулся на бок и по-хозяйски обнял Ника, прижав к себе. Никита судорожно выдохнул. Он понятия не имел, как обращаться с Глебом, когда он проснется. В каком настроении его светлость откроет глаза? Кто окажется с ним в постели? Дерганый комок нервов, кукла с остекленевшим взглядом или взбешенный невниманием жены весь такой настоящий мужик? На своего любимого, привычного Глебушку он и не надеялся.
- Доброе утро, мой хороший!
Рука переместилась ниже, скользнула по животу и проникла под прикрывавшее бедра одеяло. Ник непроизвольно толкнулся навстречу ласке, запрокинул голову, встречаясь взглядом с любимым.
- Доброе! Как настроение?
Рука, перестав гладить, сомкнулась на его члене.
- М-м, понятно.
Никита заставил себя развернуться к Глебу лицом и убедиться, что все в порядке – Глеб блаженно щурился от светящего в глаза солнышка и улыбался. Расслабленный, спокойный, родной.
Никита утянул его в поцелуй, долгий и нежный. Ему сегодня почему-то особенно хотелось нежности, словно требовалось убедиться – вчерашний Глеб просто наваждение, ему показалось. Обычно Глеб протестовал против долгих поцелуев, предпочитая более активные действия, но сегодня он тоже никуда не спешил. Вдоволь истерзав любимые губы, Никита переключился на шею, не стесняясь оставлять метки – теперь-то уже можно? Концерт позади, а в офис водолазки потаскает, если стесняется.