– Идем домой?
– Не, – остановил я Данилу, – мы территорию сейчас облазим.
– На ужин не опоздайте.
– Не волнуйся.
Настя ушла переодеваться, а мы остались со своими проблемами. Видно, то же самое чувство не давало покоя и Даниле. Мы ходили по плацу взад вперед и рассуждали о том, где можно подзаработать остальные восемьсот рублей.
– Может, мне на кухню устроиться временно, – предложил Данила, – а что, поработаю, посуду помою, картошку почищу, то, сё – глядишь, и вывернемся как-нибудь?
– Не, – возражал я, – тебя за прожорливость на второй день выгонят.
– Пожалуй, ты прав, – соглашался он. – А что же делать?
И тут я хлопнул себя по лбу, вспоминая никчемную затею моего приятеля.
– Ты зачем ложки привез?
– Какие?
– Расписные!
Боже мой, в конце тоннеля забрезжил свет. Как же мы с ним забыли, что у нас огромный запас непроданных ложек. Вот где наше спасение. Обрадованные, с хорошим настроением мы направились к отелю. Навстречу нам шел Гарик.
– Вы правы оказались, – без всяких обиняков, заявил он, – Гибралтар не в Испании, это английская территория, я в справочнике посмотрел.
– А я тебе что говорил? – похлопал его по плечу Данила.
– Вы на меня сердитесь? – стал подлизываться наш новый дружок.
– Нет, о чем ты говоришь, – Данила обнял его за плечи. – У нас к тебе дело есть, поможешь? Небольшой бизнес надо провернуть.
Гарик несказанно обрадовался. По всей вероятности, на всей территории отеля не было его сверстников, поэтому его как магнитом тянуло к нам.
– Если смогу, обязательно помогу.
– Ну, так слушай, – Данила отвел его в сторону. – У меня есть товар, его толкнуть надо, желательно оптом. Ты местный, знаешь, как лучше это сделать. Может быть, его в вашу столовую предложить?
– А что за товар?
– Расписные ложки. Пусть клиенты отеля деревянными ложками едят.
Гарик с сомнением покачал головой.
– Папа не согласится, он хочет наш отель на европейский уровень вывести. Видел, какую он посуду заказал?
Да, здесь нам ничего не светило. Я вспомнил сервировку стола: перед каждым обедающим стояли два бокала, тарелка с накрахмаленной салфеткой, а по ее бокам лежали две вилки с ложкой и три ножа. Вряд ли отец Гарика согласится поменять их на одну деревянную ложку-поварешку, даже если она и расписанная. Тогда надо ставить посреди стола и одну большую миску.
– Но вы не беспокойтесь, – Гарик исходил желанием нам помочь, – я обязательно что-нибудь придумаю. Значит, оптом предлагаете продать?
– Оптом лучше! – подтвердили мы. – Ты постой, мы тебе сейчас образец вынесем.
Но вынести мы ничего не успели. На плац перед отелем въехало такси, и из него насупленным медведем вывалился возбужденный Бугай. Массивные грубые черты лица его были словно вырублены начинающим скульптором. Глубокие глазные впадины с немигающими глазами, крутые надбровные дуги, нависающие над носом-картофелиной, и толстые, как у негра, губы украшали венец природы – человека двадцать первого века. Спортивный костюм взмок на нем от пота.
– Жди меня, – приказал он таксисту, бросив на сиденье пятисотрублевую купюру.
– Вы Гориллу сегодня не видели? – без предисловий обратился он к нам.
– Я макаку вчера видел, а что? – поспешил ответить словоохотливый Гарик.
Бугай исподлобья посмотрел на него и рявкнул:
– Я про Гориллу спрашиваю, сопляк.
Данила поспешил умилостивить разъяренного бандита.
– Дома он должен быть, Нинэль, наверное, к ужину переодевается.
– А в каком он номере остановился?
– В восемнадцатом и девятнадцатом. Только ты сначала постучись, – посоветовал ему Данила.
Бугай опрометью кинулся в отель.
– Что-то случилось, пойдем послушаем, – предложил наш новый дружок, оказавшийся довольно любопытным.
Мы с Данилой хотели последовать за Бугаем, скрывшемся в холле отеля, но Гарик потянул нас в другую сторону.
– Я тут все знаю, пошли за мной.
Он повел нас вдоль здания отеля по периметру опоясанного лоджиями. Хорошо, что кругом росли деревья и кусты, с одной стороны они скрыли нас от народа, спешащего на ужин, а с другой, сверху, как козырьком мы были защищены нависающими бетонными плитами.
– Здесь, – шепотом сказал Гарик, прижимая палец к губам.
Мы и сами слышали, что здесь. Сверху доносились глухие удары в дверь.
– Кто там? – послышался голос Гориллы.
– Это я, Бугай.
– Ты что, позвонить не можешь? – выговаривал хозяин нумера, проворачивая ключ в замке. – Что случилось?
– Фитиль с Кузьмой погорели, – раздался басовитый голос Бугая.
– Где?
– В городе. На наперстках погорели. Мы решили немного покрутить их на пляже, а Кузьму с Фитилем забрали.
– А ты куда смотрел?
– Засмотрелся я, сам знаешь, глаза разбегаются, – виновато признался сбежавший подельник. – Теперь деньги надо платить, чтобы их освободили.
– Сколько?
Видно, Бугай показал на пальцах, потому что послышалась недовольная реплика Гориллы.
– Многовато что-то просят.
– А что делать? Выручай, займи, у нас столько нету.
– Что делать? Что делать? Не крутить на чужой территории. Ты же знаешь, я здесь – не хозяин. Иди теперь выручай вас, дураков, – Горилла ненадолго замолк. Молчал и Бугай. – Поступим так, – предложил Горилла, – я деньги даю, а вы, если выиграете «мерседес», мне его как долг возвращаете. Лады?
Слышно было, как Бугай засопел, но деваться некуда было.
– Заметано.
Я потащил друзей подальше от номера Гориллы, не дай бог выйдет на балкон и увидит нас. Накатившее волной мстительное чувство от собственного проигрыша врачевало мою душу. Так им и надо, жуликам. Мы стояли перед отелем, ожидая развития событий. Из холла показались Горилла и Бугай и молча сели в поджидавшее их такси. Волга скрылась за поворотом.
Приближалось время ужина. Постояльцы отеля, кто разодетый в пух и прах, а кто в шлепанцах, парами и в одиночку спешили в столовую.
– Мы тебе ложку потом покажем, – сказал переминающемуся с ноги на ногу Гарику Данила, – на ужин опаздывать нельзя.
Мы нырнули в свой номер. Анна Николаевна и Настя прихорашивались перед зеркалом.
– А вот и мы, – напомнил о себе Данила.
– Явились, не запылились, сколько вас ждать? – неприветливо встретила нас Настя. – Где были?
– Что ты на них нападаешь? Не сидеть же им в номере, пусть гуляют.
Спокойный тон, с которым Анна Николаевна воспринимала все происходящее в жизни, мне очень нравился. В кого, интересно, пошла Настя: в мать или в отца? В отца, наверное, – такая же дотошная. Собственным прайдом во главе с Анной Николаевной мы прошествовали на ужин. Стоя в сторонке, завистливым взглядом провожал нас наш новый дружок. Настя демонстративно отвернула в сторону головку, украшенную пышным бантом. Я не буду рассказывать про ужин. Данила показывал завидный аппетит, и я от него не отставал. За столом шел светский разговор. Мы делились впечатлениями.
– Мне здесь нравится, – с полным ртом разглагольствовал Данила. – Кухня у них– одно объедение.
Настя лениво ковырялась в тарелке, мечтая о чем-то своем.
– Не вижу ничего хорошего, лучше бы на байдарках пошли.
– В Гиблалтар, – поддел ее обжора.
– Заткнись, лаболатория, – огрызнулась Настя. – Научись сначала правильно слова выговаривать.
Данила перестал жевать, обиделся, наверное. Он по слогам произнес трудно выговариваемое слово.
– Ла-бо-ла-ратория. Во, получилось!
Мы расхохотались.
– Позвоните домой, не забудьте, – напомнила нам Анна Николаевна.
Ужин подходил к концу, когда показалась Нинэль. Гориллы с ней не было. Я покосился в ее сторону. Интересно, знает ли она, куда укатил ее благоверный? Похоже, знала, потому что постоянно посматривала на площадку перед подъездом отеля. Умиротворенные вкусной едой, мы вышли из столовой. На крытой танцплощадке, молодой музыкант со стянутой в узел косичкой подключал синтезатор. Южный вечер легкими струйками воздуха шевелил листья на деревьях. В небе выписывали пируэты стремительные стрижи и ласточки. Благодать. Живи и радуйся. Анна Николаевна с Настей пошли очередной раз переодеваться, а мы с Данилой ломали голову над неразрешимой проблемой – недостачей в восемьсот рублей. Кому отдых, а кому сплошные переживания.