Хэл неуверенно вдохнул сквозь кашель.
— Я и не собирался. — Он отставил чашку, кашлянул напоследок и бессильно упал на подушки. — Это военное ведомство решило переправить мой полк для усиления войск генерала Клинтона в рамках новой тактики. Я просто не успел написать.
— Что за новая тактика? — спросила я без особого интереса.
— Отделить южные колонии от севера, подавить там восстание и заставить северян голодать — пусть уймутся… И заодно выдавить чертовых французов из Вест-Индии. Вы и правда считаете, что Дотти еще может одуматься? — спросил он с сомнением, но не без надежды.
— Вообще-то нет.
Я потянулась и провела пальцами по влажным волосам, мягко стелившимся по шее и щекотавшим лицо.
— Я-то гадала, кто именно, вы или ваша супруга, наградили ее столь редкостным своеволием. Однако стоило вас встретить — и все стало понятно.
Он прищурился, но все-таки снизошел до улыбки.
— Да, она такая, — признал герцог. — И Бенджамин, мой старший сын, тоже. Генри и Адам — те нравом уродились в мою жену. Хотя это не значит, что они не ищут собственных путей, — задумчиво добавил он. — Просто действуют более дипломатично.
— Хотела бы повидать вашу супругу. Джон говорил, ее зовут Минни?
— Минерва. — Герцог улыбнулся еще шире и куда более искренне. — Минерва Куннегунда, если быть точным. Но я же не могу звать ее Кунни.
— По крайней мере, не на людях.
— Наедине тоже не стоит, — заверил он. — Она ужасная скромница… на первый взгляд.
Расхохотавшись, я покосилась на жаровню. Никогда бы не подумала, что дым от сожженной марихуаны обладает тем же эффектом, что и сигареты. Однако травка оказывала благотворное влияние на настрой Хэла, да и сама я чувствовала, что мой собственный мирок понемногу играет яркими красками. Я все еще переживала за Джейми, и за Джона тоже, но тревога уже не давила на плечи, а витала над головой тусклым лилово-серым облачком. Точь-в-точь как свинцовый воздушный шарик. Как бы не пришиб ненароком. Я фыркнула со смеху.
Хэл растянулся на матрасе, с каким-то отстраненным интересом наблюдая за мной из-под полуприкрытых век.
— А вы красивая женщина, — чуть удивленно сказал он вдруг. — Хотя и совсем не скромница, — добавил он и хохотнул. — О чем только думал Джон?
Я знала, о чем он тогда думал, но говорить не стала — по целому ряду причин.
Вместо этого полюбопытствовала:
— А что вы имели в виду? Когда говорили о сделке с Господом?
— А. — Он неторопливо смежил веки. — Когда я сегодня утром… подумать только, неужто прошел всего день? Когда я прибыл к генералу Клинтону, меня ждали дурные вести… и письмо. Отправленное несколько недель назад из Нью-Джерси. Мой старший сын, Бенджамин, схвачен повстанцами в Брендивайне, — проговорил он почти бесстрастно. Однако именно что почти: в тусклом свете я все равно заметила, как крепко он стиснул зубы. — Поскольку у нас с американцами нет соглашения по обмену военнопленными, он остается в заключении.
— Где? — встревоженно спросила я.
— Не знаю, — коротко ответил тот. — Пока не знаю. Однако приложу все силы, чтобы выяснить.
— Удачи вам, — от всего сердца пожелала я. — Письмо было от Бенджамина?
— Нет. — Он снова заиграл желваками. — Письмо отправила некая женщина по имени Амаранта Коуден, которая сообщила его светлости герцогу Пардлоу о том, что является супругой его сына Бенджамина и матерью внука, Тревора Ваттисвейда Грея, трех месяцев от роду.
Значит, родился уже после того, как Бенджамин угодил в плен… Знает ли он вообще о ребенке?
— Из-за отсутствия мужа юная миссис Грей оказалась в крайне стесненных условиях, поэтому хотела бы переехать к своим родственникам в Чарльстоне. Ей неудобно обращаться к герцогу за помощью, но состояние ее таково, что выбирать не приходится. Она лишь надеется, что он простит ей дерзость и любезно прислушается к просьбе. К письму она приложила прядь детских волос — возможно, его светлость будет рад такому подарку от внука.
— Господи… — пробормотала я. И, замешкавшись, все же спросила, потому что Пардлоу и сам наверняка об этом думал: — Считаете, она не врет?
Он вздохнул с тревогой и раздражением.