— Все хорошо.
Он оглянулся, нашел стул и сел, вытянув ноги и расслабленно откидываясь на спинку. Глаза закрыл… Но не совсем.
Сквозь узкие щелочки он видел, как женщина пару секунд глядела на него, потом склонилась над столом и задула свечу. Подобно призраку в темноте забралась в постель — матрас скрипнул под ее весом — и натянула одеяло. С первого этажа борделя доносились тихие вскрики.
— Э-э-э… Арабелла?
Уильям не ждал благодарности, но все-таки хотел получить от нее кое-что в ответ.
— Что? — смиренно отозвалась она, очевидно, решив, будто он передумал насчет близости.
— А как тебя зовут на самом деле?
Последовала долгая пауза: женщина решала, стоит ли говорить. Наконец, не найдя причин для отказа, спокойно ответила:
— Джейн.
— О. И еще один вопрос. Мой мундир…
— Я его продала.
— А. Тогда… доброго сна.
Повисла тишина, полная невысказанных мыслей. Наконец ее нарушил раздраженный вздох:
— Иди-ка сюда и забирайся в постель, идиот ты эдакий.
Он не мог лечь в постель, будучи в полном обмундировании. Хотя рубашку оставил, дабы уважить женскую скромность и подтвердить, что намерения его не изменились. Уильям вытянулся на самом краю постели, точно фигура на надгробии крестоносца: мраморное воплощение самого благородства и целомудрия.
Увы, кровать была узкой, а Уильям — мужчиной довольно крупным. К тому же Арабелла-Джейн, в отличие от него, не изображала из себя каменное изваяние. Она, разумеется, не думала нарочно его возбуждать, но хватало одного лишь ее присутствия рядом.
Уильям остро чувствовал каждый дюйм своего тела, к которому льнула женская плоть. Он ощущал запах ее волос, легкий аромат мыла и сладость табака. Дыхание у женщины было свежим, с легкими нотками горячего рома, и Уильяму ужасно хотелось попробовать его на вкус. Он закрыл глаза и сглотнул.
Сдержаться помогало лишь одно — ему срочно требовалось опорожнить мочевой пузырь. Он был настолько пьян, что потребность эту чувствовал, но вот решение проблемы найти уже не мог. А думать о двух вещах сразу — о том, как обнять женщину и как задать ей вопрос, — никак не получалось.
— Что такое? — хрипло прошептала она. — Ты ерзаешь, как будто у тебя вши между ног… У тебя же нет вшей?
Она хихикнула, и дыхание обожгло ему ухо.
Он тихо застонал.
— Эй…
Женщина испуганно вскочила.
— Не смей болеть в моей постели! Вставай! А ну живо вставай, сию же минуту!
Она уперлась маленькими ладошками ему в бок и выпихнула с кровати.
Прямо перед ним зияло распахнутое окно, за которым бледнел тонкий месяц. Не устояв перед таким приглашением, Уильям задрал рубашку, ухватился одной рукой за подоконник и с невероятным блаженством пустил в ночь тугую струю.
Облегчение было столь сильным, что он не замечал ничего вокруг, пока Арабелла-Джейн не схватила его за руку и не оттащила от окна.
— Ради всего святого, уйди же с глаз!
Она опасливо высунула на улицу голову и тут же отпрянула.
— Да уж… Кажется, теперь вы с капитаном Харкнессом точно не подружитесь…
— Там что, Харкнесс?!
Уильям тоже выглянул. Снизу доносились вопли и проклятия, но перед глазами все плыло, и он видел лишь красное пятно мундира, казавшееся еще ярче в свете фонаря у дверей заведения.
— Забудь. Он наверняка решит, что это я сделала, — мрачно протянула Арабелла-Джейн.
— Ты же девушка, — веско заметил Уильям. — Ты не можешь мочиться в окно.
— Так зрелищно не могу, — согласилась она. — Но шлюхи порой выплескивают ночной горшок прямиком на прохожего. Случайно или намеренно… А, ладно!
Она пожала плечами, принесла из-за ширмы вышеупомянутый сосуд и вывернула его за окном. В ответ на новую порцию брани высунулась по пояс, выкрикнула парочку заковыристых оскорблений (любой армейский сержант расплакался бы от умиления) и наконец захлопнула ставни.
— Раз уж меня выдерут, так хоть за овцу, а не ягненка, — припомнила она старую поговорку, вновь беря Уильяма за руку. — Пошли спать, а?
— Это только в Шотландии дерут овец, — невпопад сообщил Уильям, послушно шагая вслед за ней. — Может, еще в Йоркшире. И в Нортумбрии.
— Правда? Слушай, а капитан Харкнесс ведь откуда-то из тех мест, да?
— Разве? — Уильям плюхнулся на кровать, и комната опять завертелась перед глазами. — Нет, я бы сказал, он из Девона, судя по… судя по говору, — завершил он, обрадовавшись, что вспомнил нужное слово.