Но если я собиралась воевать с такими, как Кейвен Хант, то должна была хотя бы мысленно представлять, за что сражаюсь.
Я хочу увидеть ее.
Хотя бы раз.
У меня вспотели ладони, когда я сжала руль. Почти всю дорогу я размышляла, как она выглядит. Она похожа на мою мать? Отца? Сестру? Или же на меня?
По щеке скатилась слеза, и я быстро смахнула ее.
Это будет больно.
Видеть, как Кира ходит, разговаривает, смеется — знать все, что я упустила — это было бы больно.
А увидеть Кейвена снова? Ну, это был совсем другой вид меча, вонзенного в сердце.
После стрельбы я обращалась к нему не менее двадцати пяти раз. Поспрашивав в Уотерседже, я нашла его адрес и отправила ему письма, умоляя о помощи. Я не знала, на что способен пятнадцатилетний подросток. Я просто потерялась в собственных эмоциях, а он однажды спас меня. Я верила, что он сможет сделать это снова.
На свой десятый день рождения я поехала к нему домой на велосипеде, четыре часа в каждую сторону.
Это был старый трейлер, без малейших признаков жизни внутри. Я проплакала всю дорогу домой. Но, вероятно, это было связано не только с тем, что его там не было, но и потому что в те времена я только и делала, что плакала.
Логика подсказывала мне, что его больше нет и я должна отпустить его.
Но он был моим героем.
Когда я каждое утро просыпалась с ощущением, что небо обрушилось на меня, мне очень нужен был герой.
Моя последняя попытка была предпринята, когда мне было тринадцать лет и я оказалась на самом дне. Мне удалось выяснить, куда он переехал, и с помощью компьютеров в библиотеке я нашла номер телефона его брата, Трента. Скажем так, разговор прошел не так, как планировалось. Трент сказал мне, что Кейвен не хочет иметь со мной ничего общего и что он отошел от перестрелки. Это было сказано всего за несколько секунд до того, как он обругал меня и бросил трубку. На следующий день его телефон был отключен.
Мое сердце было разбито, но Трент оказался прав. Я переживала тот день ужаса каждый раз, когда закрывала глаза. Если Кейвен сумел пережить это, то кто я такая, чтобы тянуть его обратно?
И все же я была здесь, спустя восемнадцать лет после первого выстрела, и готовилась сделать именно это.
Я нервно покачивала ногой, въезжая на последнюю площадку подъездной дорожки. Сбоку было еще одно место для парковки, но это был бы самый быстрый способ уехать, когда он неизбежно выпроводит меня — если я вообще попаду внутрь.
Убрав солнцезащитные очки на макушку, я уставилась на входную дверь, украшенную неровными розовыми серпантинами, криво вырезанными единорогами и нарисованной мелком надписью «С днем рождения», расположенной совершенно не по центру. Это был домашний шик в лучшем его проявлении. Однако на этом самодеятельность закончилась. Деревья были украшены розовыми и фиолетовыми цветочными гирляндами, а с веток свисали маленькие бумажные фонарики всех форм и размеров. Большая деревянная стрела с замысловатыми фиолетовыми вихрями, выгравированными на дереве, указывала вокруг дома на дорожку, усыпанную, должно быть, тысячами лепестков розовых роз.
Пока я сидела в машине, нервы бешено гудели внутри меня, несколько гостей прошли мимо, держа в руках подарки и смеясь. У меня заныло в груди, когда я подумала о том, что каждый из них в той или иной степени знал Киру.
Я опоздала на четыре года, и мне придется жить с этим до конца своих дней, но пришло время исправить ошибки.
Начиная с нее.
Только по этой причине я схватила подарочный пакет с пассажирского сиденья, толкнула дверь машины и пошла в сторону дорожки. С каждым шагом сердце колотилось все сильнее, а каблуки утопали в траве. Я перемерила все — от коктейльных нарядов до джинсов, но остановилась на простом изумрудно-зеленом платье и коричневых ботильонах на каблуке. Я знала, что не имеет значения, что на мне надето, но почему-то это все равно казалось важным. Первое впечатление и все такое.
Когда я зашла за угол, у меня перехватило дыхание. Декорации спереди были просто фикцией по сравнению с задней частью. Это было похоже скорее на свадьбу, чем на детский день рождения: два больших открытых шатра, десяток или больше столов, и повсюду — розы. Если бы не толпа детей и два коричневых пони, наворачивающих круги по двору, я бы подумала, что попала не туда.
Взрослые разделились, переговаривая небольшими группами, а дети, которые не ждали поездки на пони, танцевали в непрерывном потоке мыльных пузырей.
И тут я увидела ее.
Мое сердце остановилось, а легкие сжались, отказываясь впускать и выпускать кислород.