Глава 11
Хэдли
— Не хочешь остановиться и перекусить? Мой холодильник совсем пустой, — спросила Бет, не отрывая взгляда от дороги.
Я смотрела в окно, мир проносился мимо меня как в тумане, но все, что я видела — это отвращение на лице Кейвена, когда он увидел меня на вечеринке. Он был все так же нелепо великолепен, как я помнила. Высокий, мускулистый и красивый. Но его голубые глаза я никогда не забуду. Я почувствовала его, как только он приблизился ко мне на вечеринке. За гулом в моих венах последовало спокойствие, которого я никогда не ощущала вне его объятий.
— Я не собираюсь возвращаться к тебе. Я хочу домой.
Бет вздохнула.
— Не думаю, что тебе стоит оставаться одной сегодня вечером.
— Со мной все будет в порядке. Мне просто… нужно побыть одной.
Я была измотана и морально, и физически. Я не бежала марафон или что-то в этом роде, но из-за скачков адреналина и постоянно учащенного сердцебиения я была без сил. Это было все, что я могла сделать, чтобы не заснуть. Хотя, учитывая, что его глаза и ее яркая улыбка появлялись в моей памяти каждый раз, когда я моргала, было даже лучше, что мне удавалось держать глаза открытыми еще какое-то время.
В полицейском участке я ничего не сказала. Да мне и не нужно было. Бет легко справлялась со всем этим. Она проделала долгий путь по сравнению с той тихой девчонкой, которая когда-то жила по соседству. Она была на несколько лет старше меня, но мы были неразлучны с тех пор, как я застала ее подглядывающей через забор вскоре после того, как мы переехали в дом моего деда. В тот день, когда она сказала мне, что собирается поступать на юридический факультет, я рассмеялась. Тогда она едва ли могла говорить с незнакомцем без визга. Но я должна была отдать ей должное. Бет превратилась в зверя. А после того, как я увидела выражение лица Кейвена на вечеринке, зверь — это именно то, что мне нужно, если я вообще хочу иметь что-то общее с…
Я закрыла глаза, и на глаза навернулись первые за этот день слезы.
— Он назвал ее Розали.
Она взяла меня за руку.
— Я знаю. Но это не меняет ее сущности.
Теоретически она была права. Кира или Розали — неважно. Хотя мысль о том, что кто-то может стереть имя моей матери, заставляло мое сердце чувствовать себя так, будто его раздавили.
— Может, это была плохая идея, — пробормотала я.
Она сжала мою руку сильнее.
— Плохая? Безусловно. Но это также и правильно.
— Я не знаю, как мне поступить. Увидеть его снова… — я покачала головой. — Он был так зол.
— Он просто не понимает. Он любит эту девочку. Мы все любим эту девочку. Но Кейвен предполагает худшее.
— Может, я и есть худшее, когда дело касается его, — прошептала я.
— Да ладно. Ты просто погрязла в жалости. Ты не худшая. Если только мы не говорим о пении, в этом случае ты абсолютно худшая.
Она шутила весь день, но мне было не до смеха.
— Я не знаю. Я хочу, чтобы это было в первую очередь хорошо для нее, понимаешь? У меня в детстве не было мамы, и она уже так много упустила. Но сегодня, когда я увидела, как она смотрит в окно… Она была так напугана, Бет.
— Она испугалась, потому что испугался Кейвен. Дети чувствуют такие вещи.
— О, он не был напуган. Он был в ярости.
— Он сказал полиции, что ты пыталась похитить его дочь. Злился он или нет, но поверь мне, человек был напуган.
Я провела рукой по лицу. Было уже поздно, но она была права. Возможно, мне не стоит оставаться одной в эту ночь.
— Ты можешь подбросить меня до кладбища?
— Сейчас? Ты с ума сошла?
— Пожалуйста. Мне нужно почувствовать ее. Мне нужно почувствовать их всех.
Она оторвала взгляд от дороги, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Я не спрашиваю, Бет. Я поеду независимо от того, где ты меня высадишь — там или дома.
Она застонала.
— Хорошо. Но я подожду в машине. Я не хочу, чтобы ты оставалась там одна ночью.
Я кивнула.
Мы ехали в тишине больше часа до кладбища Уотерсед.
Когда мы приехали, главные ворота были заперты, но проход рядом с ними был всегда открыт.
— Я сейчас, — сказала Бет, выходя из машины.
— Спасибо, — пробормотала я.
До участка моей семьи было недалеко. Мой дедушка купил его, когда умерла бабушка. Мне было шесть лет, и он сказал моему отцу, что хочет, чтобы вся его семья была вместе. Поэтому, как ни прискорбно, он купил достаточно большой участок для всех нас.