Я должен был остановить ее. У меня все сжалось в комок после того, что я услышал, как она рожала нашего ребенка в одиночестве и страхе. Но, очевидно, она знала обо мне не так много, как ей казалось.
— Я злюсь не из-за того, что ты сделала. Я злюсь из-за того, что ты вернулась.
— Что? — ахнула она.
— Господи, Хэдли. Я всю жизнь боялся, потому что часть моего отца все еще живет во мне, — я ткнул пальцем в свое запястье. — Его кровь все еще течет в моих венах, и, я ни черта не смогу сделать, чтобы изменить это. Во мне до сих пор живет очень большая, очень реальная часть, которая чувствует, что я ответственен за каждую жизнь, которая пострадала или была потеряна в тот день, — я наклонился ближе, и напряжение усилилось, даже когда я понизил голос. — Он пришел в этот торговый центр, чтобы убить меня.
Это не было секретом. Мотивы моего отца в тот день мелькали на экранах всех национальных новостей. К счастью, я был несовершеннолетним, поэтому им не разрешили использовать мое имя или фотографию.
Но люди в Уотерседже все равно знали.
Хуже всего то, что я все еще знал.
— Но ты никого не убивал, Кейвен.
Я покачал головой.
— Нет. Не убивал. Но не будет ни одного дня, чтобы я не боролся с чувством, что, возможно, я это сделал. До Розали я был зависим от работы и женщин, от чего угодно, лишь бы не думать о том, кем я был и к чему это привело. Но эта маленькая девочка спасла мне жизнь. Без сомнения. Потому что несмотря на то, что она выглядит чертовски похожей на тебя, когда я смотрю на нее, я вижу частички себя. Хорошие части. Незапятнанные части. Цельные части. Невозможно ненавидеть себя, когда я вижу эти частички в ком-то настолько совершенном, как она. Так что нет, Хэдли. Я больше не злюсь из-за того, что ты сделала. Я понял. Я сожалею. Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты оставила ее со мной. Но если ты пришла сюда с намерением вернуть ее, уверяю тебя, это не та война, которую ты можешь выиграть.
— Я не пытаюсь ее вернуть, — проворчала она. — Это первое, что я сказала тебе при встрече, потому что знала, что ты так подумаешь. Да, я сделала тест ДНК, чтобы меня внесли в ее свидетельство о рождении. Но эта крошечная строчка на листке бумаги — все, что я пытаюсь у тебя отнять. Розали обожает тебя. Я слышала, как она постоянно говорила о тебе, — она покачивала головой из стороны в сторону и заговорила детским голоском, жутко и неловко похожим на голос Розали. — Мой папа подарил мне торт с единорогом. Мой папа не разрешает мне завести хорька. Мой папа писает стоя, но он сказал, что я не должна так делать.
Господи. Да. Это была моя малышка.
— Я не пытаюсь это изменить. Я даже не пытаюсь встать посередине. Все, чего я хочу — это узнать ее.
— И почему, черт возьми, ты решила, что теперь сможешь взять на себя такую ответственность? Что будет, когда прошлое вернется или когда жизнь снова станет трудной? Ты не можешь появиться в ее жизни только для того, чтобы снова исчезнуть.
— Я не собираюсь исчезать. Я купила дом, и сейчас строительная компания приезжает, чтобы оборудовать место для моей студии на заднем дворе. Я никогда не думала, что вернусь в Джерси. Но если Розали здесь, значит, и я хочу быть здесь.
Я тоже никогда не думал, что вернусь в Джерси. Но Йен жил неподалеку, и я отчаянно хотел увезти Розали из города. Этих девяноста миль между моим домом в Лири и Уотерседжем было достаточно, чтобы у меня не случалось нервного срыва каждый раз, когда я въезжал в туннель Линкольна.
Я провел много лет, избегая всего, что связано с Уотерседжем. Я анонимно пожертвовал миллионы в благотворительный фонд, который помогал семьям, пострадавшим от трагедии, как только у меня появилась финансовая возможность. Это был трусливый выход, но это было все, что я мог сделать в тот момент. Торговый центр находился всего в девяноста минутах езды от моего дома в Лири, но я не ступал ногой в этот город с того самого дня, как уехал.
Теперь, с появлением Хэдли, Уотерседж снова пришел ко мне.
— Как я могу тебе верить? — спросил я.
— Я не идеальна, Кейвен. Посттравматическое стрессовое расстройство и депрессия никогда не исчезают. Но последние четыре года я чертовски усердно работала над тем, чтобы довести свою жизнь до такого состояния, когда она не будет владеть мной. Если кто-то и может это понять, то только ты.
Я отвел взгляд, не желая признавать, насколько она была права.
— Послушай, — сказала она. — Учитывая нашу необычную историю отношений друг с другом, битва за опеку между нами двумя станет главной сплетней десятилетия. Я бы хотела избежать этого, и не хочу, чтобы мое прошлое было втянуто в настоящее так же, как, полагаю, и ты. Поэтому позволь мне быть с тобой откровенной. Я не подавала и не планирую подавать иск на опекунство. Я обращаюсь к тебе как к человеку. Я прошу тебя дать мне шанс. Позволь мне показать тебе, кто я. Позволь мне завоевать твое доверие. Узнай меня получше, и только потом, если тебе будет удобно, позволь мне узнать нашу дочь.