— Что случилось с Хэдли?
Тиски в моей груди усилились.
— Думаю, ты напугала ее, когда упала, — пробормотал я. — Послушай, ты в порядке?
Она кивнула, а затем выдала себя.
— Я снова залезла на стул…
Я убрал волосы с ее лица и поцеловал в лоб.
— Теперь ты понимаешь, почему я всегда тебя за это ругаю?
Розали вздохнула.
— Да.
Я поднял ее с барной стойки, поставив на ноги, и повернулся к морозильнику.
— Зайка или медвежонок? — это был уже не первый раз, когда я попадал в подобную ситуацию. Поэтому у мня был целый набор мини-пакетов для льда в форме животных, приготовленных для таких моментов.
— Зайка.
Я передал ей замороженный гелевый пакет в форме розового мультяшного кролика.
— Почему бы тебе не отнести это в свою комнату, пока я проверю Хэдли?
— Можно ли мне поиграть на планшете?
Ей завтра нужно в детский сад, так что она знала, что это запрещено. Но я и понятия не имел, что ждет меня по ту сторону двери в ванную.
— Да. Конечно, детка.
— Да, — крикнула она, взлетая по лестнице на полной скорости, забыв о крови и травмах.
— Держись за перила!
Она застонала и переложила пакет со льдом в другую руку, после чего взялась за перила и исчезла на втором этаже.
С нервным напряжением в животе я направился по коридору в ванную комнату, постучав по ней двумя костяшками пальцев.
— Хэдли?
Даже дверь, разделяющая нас, не могла скрыть слез в ее голосе.
— Я… сейчас выйду.
Знание того, что она страдает на той стороне, заставило меня сорвать эту чертову дверь с петель. К счастью, когда я проверил ручку, то обнаружил, что она не заперта.
— Я вхожу, — объявил я.
— Что? Нет. Кейвен…
Но было уже слишком поздно. Я успел открыть дверь и увидеть, как она вскакивает с пола. Черная тушь и слезы текли по ее щекам, но хотя бы часть цвета вернулась на ее лицо. Теперь оно было красным. Все же лучше, чем призрачная белизна.
Я закрыл дверь и прижался к ней спиной.
— С ней все в порядке.
— Я знаю, — прошептала она, включив кран, чтобы вымыть дрожащие руки.
— Это была просто разбитая губа. С детьми такое случается. Чаще, чем ты ожидаешь.
— Я уверена… Но у меня никогда не было хороших отношений с кровью. Даже до… ну, ты знаешь. Можешь проверить. На самом деле это обычная проблема для многих людей. У меня просто немного кружится голова, когда вижу ее. Вот и все.
Это могло быть правдой
Но мы оба знали, что это не так.
Ее дыхание было неровным, а движения — дергаными, словно она еще не полностью контролировала свое тело. Я слишком хорошо знал, каково это, и меня убивало то, что она пыталась бороться с этим в одиночку.
— Иди сюда, Хэдли.
Она провела рукой под глазами, отказываясь смотреть на меня, сосредоточившись на зеркале.
— Это не повлияет на мою способность заботиться о ней или что-то еще. Я была бы в порядке, если бы…
Черт. Она подумала, что я сомневаюсь в ее способности заботиться о Розали. Если это не было ударом ниже пояса, то я не знаю, что было.
— Иди сюда, Хэдли, — повторил я, делая шаг к ней.
От волнения у нее перехватило горло, и она выдавила из себя:
— Я бы справилась.
Она всхлипнула и облокотилась руками о стену, низко опустив голову, чтобы закончить:
— Правда.
После всего, что нам пришлось пережить, у нас с Хэдли были не самые лучшие отношения.
Но было в ней что-то такое, что заставляло меня чувствовать.
Я говорил себе, что это только потому, что между нами была связь, гораздо более глубокая, чем та, что возникла в ту ночь, когда мы создали Розали.
Мы были двумя людьми, которые побывали в аду и выжили, чтобы увидеть другую сторону. Время от времени пламя все еще пожирало меня. Меньшее, что я мог сделать — это попытаться погасить его.
— Иди сюда, Хэдли, — еще раз повторил я, заключая ее в объятия. Она не сопротивлялась, ни секунды.
За последние несколько месяцев я слишком часто видел, как эта женщина плачет.
Слезы, наполнившие ее глаза в тот день, когда я впервые увидел ее на вечеринке у Розали. Слезы, которые текли по ее лицу в тот вечер в закусочной.
Слезы, которые капали на ее улыбку каждый раз, когда она покидала мой дом, не исчезли и три месяца спустя.
Но эти слезы были другими.
Они образовались в таком темном месте, что лишь немногие знали о его существовании. Они рождались в спешке и были полны страха, вырванные из вашей души, оставляя после себя зияющую дыру, пока в конце концов вам не стало казаться, что вы исчезнете совсем. Но вы не исчезли, как бы вам этого ни хотелось.