Кейвен: Кто говорил о рвоте?
Я рассмеялась, и у меня закружилась голова.
Я упомянула о рвоте.
Опять.
Потому что я все еще была идиоткой.
Но я была идиоткой, которого только что пригласили в садик Розали, где я могу наблюдать за тем, как она получает награду за искусство.
Я: Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.
Кейвен: Я представляю.
Кейвен: В пятницу в шесть тридцать. Я перешлю тебе приглашение, которое мне прислали из сада. И каждый ребенок в садике получит награду в конце года. Так что не стоит слишком волноваться.
Слишком поздно для этого.
Я: Спасибо, Кейвен.
Кейвен: Без проблем. Хорошей ночи.
Я: Тебе тоже.
У меня не было хорошей ночи. У меня вообще не было ночи. Потому что как только я поняла, что он больше не напишет мне, я откинула одеяло, оделась и проехала больше часа, чтобы поделиться радостной новостью с семьей.
В том числе оставив по одному бумажному цветку Розали на каждой из их могил.
Глава 24
Кейвен
— Ваша дочь — прирожденная художница, — восхитилась женщина, глядя на картину Розали с кривым деревом, висящую на стене. Она наклоняла голову из стороны в сторону, подперев подбородок рукой, словно мы стояли в Метрополитен-музее, а не в актовом зале детского сада.
Я улыбнулся, посмотрев на несколько рядов выше, где Розали хихикала со своей подругой Молли. Я был рад, что она веселится, но мне хотелось, чтобы она не выглядела такой чертовски счастливой, чтобы я мог использовать ее как предлог для того, чтобы сбежать.
Женщина сжимала жемчуг левой рукой, демонстрируя пустой безымянный палец, по крайней мере, в десятый раз с тех пор, как она подошла.
— Кажется, мы еще не знакомы? — она протянула мне руку для рукопожатия. — Я Мэрилин. Как Монро, только брюнетка, — она гнусаво рассмеялась, погладив нижнюю часть своего каре.
К сожалению, ее имя было единственным сходством с покойной американской иконой.
Как единственный отец-одиночка в саду Розали, я не находил ничего необычного в том, что женщины подходили поболтать со мной на мероприятиях. Но Мэрилин была особенной, если, конечно, можно считать особенной стерву класса «А». Она была президентом АРУДУ (Ассоциации родителей и учителей дошкольных учреждений). Как будто это было хоть немного необходимо в саду, где соотношение учеников и учителей пять к одному. Но если когда-нибудь возникала нехватка мелков, Мэрилин была тут как тут… Я избегал ее как чумы с тех пор, как услышал, что её развод с мужем-пластическим хирургом был оформлен. В настоящее время она жила на алименты и не пропускала ни одной воскресной службы в церкви, куда ходили ее бывший и его новая подружка.
Короче говоря, она была драмой во всех смыслах этого слова.
Я взял ее руку в неловком пожатии вверх-вниз, которое было бы более естественным, если бы она была лабрадором-ретривером.
— Я Кейвен.
— Оооо, как уникально. Мне нравится это имя, — она провела пальцем по передней части моей рубашки, как мне показалось, в соблазнительном жесте.
— Спасибо. Я, наверное, пойду проверю Розали.
Только Розали, правда. Не для того, чтобы проверить, не появилась ли еще Хэдли. В десятый раз.
За столько-то минут.
Я решил, что в какой-то момент за последние три с лишним месяца у меня случился инсульт. Мое состояние включало в себя: мысли о женщине, которую я якобы ненавидел двадцать четыре на семь, воображение ее задницы, когда она наклонялась, пока я принимал душ, и пробуждение от того, что она снилась мне, обнаженная и звала меня по имени. Однако эти симптомы не вызвали большого количества результатов в WebMD.
Но, черт возьми, где-то должно было быть медицинское объяснение.
Мэрилин схватила меня за руку, придвигаясь ближе.
— Не будь глупым. У нас есть десять минут до начала награждения. Давай я куплю тебе выпить… — она разразилась смехом, указывая на колонку с водой в углу. — Жаль только, что на таких мероприятиях не подают алкоголь. Это сделало бы их намного интереснее.
Еще больше громкого противного смеха, и ее рука сжалась на моем предплечье.
Стиснув зубы, я послал молчаливый S.O.S. Хотя, будучи самым нелюбимым грешником Бога, я не ожидал никакого ответа.
Пока…
— Извините, что прерываю.
Повернувшись, я обнаружил позади себя Хэдли с камерой на шее и неловкой улыбкой на губах.
— Привет, — сказал я, выпрямляясь, и все мое тело насторожилось, реагируя на ее присутствие. Мне придется добавить это в список симптомов, когда я вернусь домой.