Она кивнула, но не выглядела убежденной. Я вообще не был уверен, что она действительно со мной. Если я побегу, а она не последует за мной, то назад дороги не будет. Если она хоть немного колебалась, то у меня не было другого выбора, кроме как оставить ее позади.
У нас всего один шанс добраться до этой пиццерии, а потом выйти через черный выход. Я должен использовать его по максимуму и поэтому чертовски надеялся, что смогу вытащить себя и девчонку.
Обхватив рукой ее запястье, я глубоко вдохнул и произнес последнюю безмолвную молитву, но она была обращена не к богу. Это была молитва моей маме.
А затем, выдохнув, я прошептал:
— Раз, два, три… Иди.
Глава 4
Кейвен
Настоящее время
Надежда превратилась в осадок в моих жилах за три часа.
Полицейские разыскали Марину Чапен — известную в этом районе девушку. Она рассказала полицейским, что рыжеволосая женщина дала ей ребенка и заплатила за доставку его в мою квартиру. Она должна была передать ребенка непосредственно мне, но запаниковала, услышав всю эту суматоху внутри моей квартиры. Судя по всему, пятьдесят баксов стоило то, чтобы кто-то подбросил ребенка на порог. Очень выгодная сделка, если учесть, что Марине теперь грозило обвинение в угрозе жизни ребенка, а я ждал своего адвоката за восемьсот долларов в час, который должен был встретиться со мной в полицейском участке.
— А что, если ребенок мой? — спросил я, вышагивая по небольшому конференц-залу, куда нас проводили.
— Тогда ты… позаботишься о нем? — Йен ответил из своего кресла, спокойным и невозмутимым голосом.
— Ты ведь шутишь, да?
— У тебя аллергия на подгузники или что-то в этом роде?
Я остановился и посмотрел на своего лучшего друга.
— Это не гребаная шутка. Ты знаешь, через какое дерьмо я прошел, — я заскрипел зубами, когда тиски в моей груди сжались, затрудняя дыхание. — Я не могу растить ребенка… Просто не могу.
Его голос стал низким и серьезным.
— Ты не твой отец, Кейвен.
Он был прав, но меня пугало не это.
— Я не собираюсь нагружать ребенка этим. Кровь моего старика умрет вместе со мной. Конец истории.
Когда-то мой отец был удивительным человеком. Или, по крайней мере, я так думал. Я помнил, как мы играли с ним в парке и в футбол на заднем дворе, пока он жарил гамбургеры.
Но потом моя мама заболела, и все изменилось.
И когда я говорю «все», я имею в виду всю мою жизнь.
Прошлое, настоящее и будущее.
Сначала он начал заглушать боль выпивкой, но это только раззадорило его. Трент принимал на себя всю тяжесть его издевательств, но мне всегда доставалось более чем достаточно. Когда алкоголь уже не помогал, он перешел на таблетки. Никогда не забуду, как маму рвало в ванной, потому что ей было очень больно. А отец тем временем отрубался на диване под кайфом после того, как разграбил ее тайник с лекарствами.
После этого она стала их прятать. Это разозлило его больше.
Женщина была настолько слаба, что едва могла ходить, но мой отец без проблем душил ее до потери сознания, пока она не говорила ему, где спрятала его очередную порцию.
Честно говоря, я испытал облегчение, когда он начал исчезать на несколько дней подряд. Это были одни из моих любимых воспоминаний: сидеть у постели матери и говорить обо всем на свете.
Но издевательства не прекратились даже после ее смерти. Более того, он стал еще хуже. И издевательства не прекращались до тех пор, пока однажды, семь лет спустя, он не умер.
Но перед своей смертью он позаботился о том, чтобы оставить нас с братом в Аду.
Я поклялся себе, что у меня никогда не будет ребенка. Ни одна частица этого человека не должна передаваться будущим поколениям. Достаточно того, что мне приходилось носить его частичку, как кирпич на шее. Если я думал об этом, то чувствовал, как внутри меня сгорает его ДНК. По крайней мере, я на него не похож. Тренту не так повезло. Но, к счастью для нас обоих, яблоко упало далеко от яблони.
Если этот ребенок окажется моим, то не пройдет и дня, чтобы я не беспокоился о том, что подвергаю ее риску стать частью этого гнилого и трухлявого дерева.
Я сцепил пальцы, чтобы скрыть дрожание рук, и положил их на макушку головы.
— Я не могу этого сделать.
— Может, тебе и не придется, — сказал Йен, выщипывая невидимые ворсинки на своих брюках.
Боже, почему это не случилось с ним? Он был ответственным. Черт, зная его, он бы устроил детскую в своей запасной спальне сразу же, как только проснулся и понял, что не надел презерватив. Просто на всякий случай.
Но не я. Моей реакцией был бы поход к врачу, чтобы сдать анализы на ЗППП. О ребенке я даже не задумывался.