В апартаменты императора была доставлена карикатура, оскорбительная для Людовика XVIII, причем никто не знал, как она туда попала; человек, оставивший ее в апартаментах императора, очевидно, имел к ним доступ, но своим поступком на стал хвастаться. Только в тот же вечер я узнал, что карикатуру обнаружил император на облицовке камина в своей спальне. Бросив на нее беглый взгляд, император швырнул ее в огонь камина.
Поспешность, с которой король покинул Париж, заставила его личный персонал забыть во дворце некоторые вещи короля и часть его мебели. Мебель была направлена на хранение, но портфель короля лежал по-прежнему на его столе, а вскрытые письма остались в выдвижных ящиках стола. Император просмотрел письма, узнав из них, что многие из тех лиц, кто ранее проявлял большое усердие на службе у императора, с таким же усердием служили и Бурбонам. Этот факт не представил для императора особого интереса, чтобы использовать его в каких-то целях. Но то обстоятельство, что он не предал огласке ни один из этих документов и продолжал считать искренними те чувства, которые выражались теми людьми по отношению к нему, дает идеальное представление о доброте императора. Это было проявлением той мудрости императора и знания им людей, которые позволяли ему не судить их слишком строго и принимать во внимание непостоянство их мнений и чувств.
Его Величество распорядился, чтобы все эти письма были вновь заперты в королевский портфель, а также чтобы были сохранены все государственные докладные записки или меморандумы, отпечатанные в течение последних девяти месяцев. Когда у него выдавалась свободная минута, император обычно бегло просматривал их: эти документы, заявил он на острове Св. Елены, не были какими-то таинственными материалами, как говорили, а составляли подборку более 500 секретных донесений и важных петиций.
Внутри ящиков этого же королевского стола были обнаружены пять шкатулок. Одна из них, малахитовая, отделанная золотом, содержала портрет госпожи де Савойя, супруги принца; в другой, сделанной из панциря черепахи, находился рисунок, изображавший охоту в Фонтенбло, а на оборотной стороне рисунка приводилась карта этой резиденции; в третьей была покрытая эмалью золотая коробка работы Дьеппа, на которой слоновой костью изображался ландшафт. Четвертая шкатулка из панциря черной черепахи была с крышкой, на которой слоновой жестью изображались королева, Людовик XVI, дофин и дофина, все в окружении ангелов; пятая, покрытая эмалью золотая шкатулка содержала недавно отчеканенную медаль с портретом короля и серебряную медаль с портретом Пия VII. Император передал мне все эти шкатулки, предупредив, чтобы я берег их; они были переправлены на остров Св. Елены и после смерти Римского короля возвращены императорской семье.
Переписка г-на Блака и другая переписка, обнаруженные в сундуках в помещении королевской охраны, были изучены четырьмя полномочными представителями ведущего департамента министерства юстиции, полиции и министерства внутренних дел. Император не хотел, чтобы этим занималась только полиция, не желая давать ей возможности использовать в своих интересах авторов обнаруженных писем (понимая, что это вполне возможно). Среди этих бумаг нашли письмо камеристки принцессы Полины, которое, судя по всему, было написано в порыве вспыльчивости: в письме описывались привычки принцессы, ее одежда, гардероб, все то, что важно для женщины, которая жаждала понравиться. Было названо имя гвардейского артиллерийского офицера, добившегося ее благосклонности.
В письме также упоминался император, имевший красивые руки, за которыми он тщательно ухаживал. Был описан случай из того времени, когда, проверяя меблировку апартаментов принцессы, император сильно обжег пальцы, схватив медную плошку, в которой горела ветка алоэ. Император при этом не выказал никаких эмоций, но, обнаружив под рукой чернильницу, опустил в нее обожженные пальцы, а затем завязал их своим носовым платком. Все это было правдой. В письме было описано много других случаев, но что было гнусной клеветой, причем добавленной в письме другим почерком, так это то, что император спал с принцессой. Тем же самым почерком были написаны слова: «следует напечатать».
Было конфисковано имущество г-на де Талейрана. В его резиденции были найдены письма, адресованные герцогине Ангулемской, но все еще в запечатанном виде.
Король Жозеф, живший в Швейцарии, прибыл в Париж, как только узнал о возвращении императора. Из всех своих братьев император более всего любил Жозефа. Его поведение в 1814 году не оставило у парижан хорошего впечатления. Однажды на Эльбе император сказал о нем графу Бертрану, что он обладал одним из самых светлых умов, честным сердцем и благородным характером для того, чтобы украсить трон, но что природа предназначила его для частной жизни, поскольку его достоинства, образование и таланты были слишком утонченными для того, чтобы заниматься деловыми проблемами. Король Жозеф являл собой живое подобие императора, но с более красивыми чертами лица, большей его свежестью и с меньшим лбом. Когда они впервые после разлуки увидели друг друга, их встреча выглядела весьма трогательной. На острове Св. Елены император всегда говорил об этом своем брате с исключительной нежностью.