Несмотря на все это, пристрастие Наполеона к Александру было столь велико, что император все еще лелеял надежду, что сможет привлечь на свою сторону царя, раскрыв ему глаза на истинные интересы России, вопреки назойливости и угрозам врагов Франции. Александр вскоре поймет, считал Наполеон, эгоизм воинствующих адвокатов Великобритании, в интересах которых антифранцузская коалиция каждый раз самым глупым образом вступала в войну.
Эта надежда в очередной раз не оправдала себя. Прошел почти месяц, но из Санкт-Петербурга никакого ответа получено не было. Наполеон был вынужден признать, что горько ошибался, надеясь, что Александр вступит с ним в переговоры с целью заключения мира.
Констан
Когда мы вновь обосновались в Кремле и возобновили наш обычный образ жизни, то несколько дней провели в состоянии идеального спокойствия.
Император казался менее печальным, и, соответственно, те, кто окружал его, несколько приободрились. Казалось, что мы вернулись с военной кампании и вновь принялись за обычные занятия городской жизни; но если иногда император и позволял себе оказаться в плену подобной иллюзии, то она очень скоро рассеивалась при виде Москвы из окон его апартаментов. Когда он направлял свой взгляд в окно, было видно, что его угнетают самые печальные предчувствия, хотя он более не проявлял такого сильного раздражения, как во время своего первоначального пребывания в Кремле, когда вокруг него полыхало пламя пожаров, вынудивших его покинуть Кремлевский дворец. Он пребывал в состоянии гнетущего спокойствия измученного заботами человека, который не может представить себе, каким образом пойдут его дела.
Дни в Кремле тянулись очень долго, пока император ждал ответа Александра, который так никогда и не был получен. В этот период я заметил, что император постоянно держал на своем столе книгу Вольтера «История Карла XII».
Император был жертвой своего административного гения даже среди руин этого великого города: для того, чтобы отвлечь свой ум от тревожного состояния, он занялся организацией городского муниципалитета и уладил все вопросы, связанные с обеспечением Москвы продовольствием на зимний период.
Меневаль
6 октября император распорядился начать подготовку к эвакуации тех раненых, которые могли перенести транспортировку. В то же самое время из Москвы были вывезены трофеи, состоявшие из ценных исторических реликвий, изъятых из Кремля.
Тем временем Кутузов готовился атаковать передовые части под командованием Мюрата, короля Неаполитанского, воспользовавшись устным обещанием ему, что обе армии будут занимать соответствующие позиции до возвращения князя Волконского, который отправился в Санкт-Петербург, чтобы вручить Александру письмо Наполеона. Внезапная атака почти всей русской армии на наши аванпосты вынудила Наполеона принять решение о начале эвакуации. План Наполеона состоял в том, чтобы отступить к Смоленску, а затем в Литве обосноваться на зимних квартирах, чтобы подготовиться к возобновлению военных действий весной. Необычная суровость преждевременно наступившей зимы помешала реализовать эти планы.
Наполеон покинул русскую столицу 19 октября 1812 года, в день, когда стояла прекрасная погода. Он оставил позади себя семь или восемь тысяч человек во главе с маршалом Мортье, которые должны были последовать за ним после того, как взорвут фортификационные сооружения Кремля. В тылу армии нескончаемой колонной тянулось множество повозок, переполненных больными и ранеными.
Армия двинулась по дороге на Можайск, по которой она шла к Москве, но для того, чтобы скрыть движение своих войск от маршала Кутузова, император принял решение двинуться на Калугу. Наполеон находился в двух лье за пределами Боровска и в двадцати лье от Москвы, когда узнал, что под Малоярославцем корпус вице-короля Евгения атакован превосходящими силами противника. Он немедленно отправился туда и подоспел вовремя, чтобы взять на себя командование военной операцией. В этой кровопролитной схватке шестнадцать тысяч французских и итальянских солдат победоносно отразили натиск более шестидесяти тысяч русских.