25 ноября к пяти часам вечера на реке Березина должны были быть возведены временные мосты, построенные из балок, взятых из разрушенных хижин местных польских жителей. В армии стало известно, что мосты будут окончательно возведены только в течение ночи. Император сильно расстроился, когда узнал, что армия, таким образом, была обманута. Он понимал, с какой быстротой среди солдат распространяется уныние, когда рушатся надежды. Он прилагал все усилия, чтобы тыл армии информировался о каждом случившемся инциденте, с тем чтобы солдаты никогда не оказывались во власти горьких заблуждений.
Он ждал рассвета в бедной хижине и утром спросил маршала Бертье: «Итак, Бертье, как мы сможем выбраться из этого положения?» Он сидел в своей комнате, и по его сильно, как никогда, побледневшим щекам текли крупные слезы. Маршал Бертье сидел рядом с ним.
Они обменялись несколькими фразами, и император, казалось, был полностью охвачен горем. Наконец маршал Мюрат, шурин императора, открыл ему свою душу, умоляя его, во имя армии, подумать о собственной безопасности, настолько неизбежной стала казаться угроза его жизни. Несколько храбрых польских уланов предложили себя в качестве эскорта императора; он смог бы переправиться через Березину выше по течению и добраться до Вильно через пять дней. Император молча покачал головой в знак отказа, который был понят маршалом Мюратом, и это больше не обсуждалось.
29 ноября император покинул берега реки Березина, и ночь мы провели в местечке Камень, в котором его величество занял нищенскую деревянную хижину. Ледяной ветер проникал внутрь через разбитые окна, и, насколько могли, мы заткнули зияющие дыры охапками сена.
Меневаль
Наконец, достигнув Молодечно, Наполеон получил там большое количество депеш и писем, доставленных из Парижа курьерами, которые до этого времени не могли добраться до императора. В этих письмах содержались подробности заговора Мале; впервые Наполеон узнал об этой попытке вечером, накануне прибытия в Смоленск.
Безмятежное настроение у общественности Парижа до того времени не было встревожено сообщением о каком-либо бедствии, но отдаленность императора и его армии от страны, жестокость русских средств обороны и пожар, уничтоживший почти всю Москву, вызвали смутные проявления беспокойства во Франции. Неожиданно обстановка резко накалилась в связи с безответственным поступком Мале, дерзость которого ошеломила Париж и власти Франции. Пассивность и бессистемность мер, принятых для того, чтобы противостоять заговору, продемонстрировали растерянность властей, которая могла бы оказаться фатальной, если бы действия заговорщиков были более согласованными.
Императрица вместе с сыном спокойно проживала в Сен-Клу, когда появление конного отряда гвардейцев, посланного военным министром, вызвало у нее сильное беспокойство за безопасность ее самой и сына. Она в пеньюаре и с распушенными волосами выбежала на балкон, выходивший во внутренний двор дворца, и только тогда получила первые известия о попытке заговора, которого совсем не ожидала. Однако ее испуг продолжался недолго.
Но что произвело глубокое впечатление на Францию и Европу, так это дерзость, с которой малоизвестный человек, не имевший ни денег, ни репутации, совершенно один и без сообщников сбежал из тюрьмы, чтобы попытаться осуществить захват государственной власти, который чуть было не увенчался успехом. Другими причинами всеобщего изумления были та легкость, с которой он сумел убедить войска в смерти императора, и та пассивная покорность, с которой муниципальные власти подчинялись его приказам.
Осознав необходимость своего присутствия в Париже, император, не хотевший покидать армию, пока она находилась в непосредственной опасности, в конце концов принял решение вернуться во Францию.
Констан
3 декабря мы прибыли в Молодечно.
Весь день император пребывал в задумчивости и в беспокойном состоянии. Он часто вел конфиденциальные беседы с главным конюшим г-ном де Коленкуром. За два лье от Сморгони он вызвал меня и сказал, чтобы я направился в авангард армии и от его имени приказал запрячь шесть самых лучших лошадей в мою карету, которая была самой легкой из всех, и держать упряжку в состоянии готовности. Я добрался до Сморгони раньше императора, который прибыл туда только на следующую ночь. Холод был нестерпимым; император остановился в бедном доме на площади, который он сделал своей штаб-квартирой. Он немного поел, собственной рукой написал текст двадцать девятого бюллетеня армии и вызвал всех маршалов.