Прежде чем рассматривать проект нового дворца, я хочу, чтобы его тщательно изучили и обсудили члены комитета по строительству зданий, с тем чтобы у меня не могли возникнуть сомнения относительно превышения суммы в шестнадцать миллионов. Мне не нужна идеальная резиденция, но дворец должен быть построен так, чтобы я мог использовать его для своего удовольствия, а не для радости самого архитектора. Завершение строительства Лувра будет достаточным для того, чтобы им гордились, и как только проект будет принят, я буду следить, чтобы он неукоснительно исполнялся.
Елисейский дворец мне не подходит; и дворец Тюильри мало пригоден для жилья. Меня ничего не удовлетворит, пока само здание не будет предельно простым и не будет построено в соответствии с моими вкусами и жизненными привычками, ибо только тогда дворец окажется для меня полезным. Я хотел бы, чтобы он полностью напоминал мне Сан-Суси; и я в особенности хочу, чтобы это был приемлемый дворец, а не красивенький сад — два условия, абсолютно несовместимых друг с другом. Пусть это будет нечто среднее между двором и садом, как в Тюильри, с тем чтобы из моих апартаментов я смог бы выйти на прогулку в сад или в парк, как в Сен-Клу, хотя Сен-Клу неудобен тем, что не имеет парка для обслуживающего персонала.
Необходимо также изучить месторасположение будущего дворца, с тем чтобы окна моих апартаментов выходили и на север, и на юг, для того чтобы я мог менять свою резиденцию в зависимости от времени года.
Я хотел бы, чтобы апартаменты, которые я буду занимать, были обставлены такой же красивой мебелью, как и мои личные апартаменты в Фонтенбло.
Я хотел бы, чтобы мои апартаменты находились очень близко от апартаментов императрицы и на том же этаже.
Наконец, я хотел бы, чтобы это был дворец — удобный для выздоравливающего больного человека или для человека, чей пожилой возраст уже не за горами. Я хотел бы иметь во дворце небольшой театр, небольшую часовню и т. д.; и прежде всего следует особенно позаботиться о том, чтобы вокруг дворца не было водоема со стоячей водой».
Император проявлял чрезмерную страсть ко всякому строительству и, казалось, был более заинтересован в реализации задуманных им планов, чем любой архитектор, которого мне приходилось знать. Тем не менее идея строительства на высотах Шайо дворца короля Рима ему целиком не принадлежала. Г-н Фонтен с полным правом мог претендовать на то, что первым эту идею подал именно он.
Впервые идея возникла во время обсуждения места строительства дворца в Лионе, когда г-н Фонтен предложил построить его на холме, господствующем над городом, как, например, высоты Шайо. Император, казалось, не обратил внимания на замечание г-на Фонтена, к тому же за два или три дня до этого он распорядился, чтобы привели в порядок замок в Медоне для приема его сына. Но однажды утром он вызвал архитектора и приказал ему представить проект, который сделал бы Булонский лес более красивым за счет строительства летнего дворца на вершине Шайо. «Что ты думаешь об этом? — спросил он архитектора, улыбаясь, а затем добавил: — Не кажется ли тебе, что это место неплохо выбрано?»
Однажды утром в марте месяце император взял с собой сына на смотр войск на Марсовом поле. Император был встречен с неописуемым энтузиазмом, искренность которого не подлежала сомнению, и легко можно было видеть, что приветствия в его адрес исходили из самой глубины души.
Император был глубоко тронут оказанным ему приемом и вернулся в Тюильри в самом приподнятом настроении. Он ласкал короля Рима, осыпал его поцелуями и сказал, обращаясь к г-ну Фонтену и ко мне: «Он совсем не был испуган; казалось, он знал о том, что все эти храбрые люди были моими друзьями».
В этот день он долго разговаривал с г-ном Фонтеном, развлекаясь одновременно с сыном, которого держал на руках, а когда разговор коснулся Рима и его памятников, то г-н Фонтен стал с огромным восхищением вспоминать о Пантеоне. Император спросил его, жил ли он когда-либо в Риме, и когда г-н Фонтен сказал, что во время своего первого визита в Рим он оставался там в течение трех лет, его величество заметил: «Это город, которого я не видел. Когда-нибудь я обязательно поеду туда. Это город, чей народ в прошлом был властителем всего мира». При этих словах император смотрел на короля Рима с отцовской гордостью.
Когда г-н Фонтен удалился, император поманил меня к себе рукой и стал дергать меня за уши, что означало, что он находится в хорошем настроении. После нескольких личных вопросов он спросил меня, какое у меня жалованье. «Сир, шесть тысяч франков». — «А месье Колин, сколько он получает?» — «Двенадцать тысяч франков». — «Двенадцать тысяч франков! Это несправедливо; ты должен получать не меньше, чем г-н Колин. Я разберусь с этим». И его величество был настолько любезен, что немедленно стал наводить справки, но ему сказали, что все расчеты на этот год уже произведены; после чего император сообщил мне, что до самого конца года г-н барон Фэн будет выдавать мне каждый месяц пятьсот франков из сумм, ассигнованных на личные расходы императора, так как он хотел, чтобы мое жалованье было таким же, как и у г-на Колина.