Бой начался в час дня. Погода была прекрасная. При первом же сообщении о канонаде первый консул покинул ставку в Пон-де-Брик и примчался на лошади впереди своего штаба, чтобы отдать приказания адмиралу Бюри; но вскоре, желая лично ознакомиться с проводимой операцией обороны и принять участие в ее руководстве, он прыгнул в катер, управляемый моряками из его охраны. Вслед за первым консулом в катер успели прыгнуть адмирал и несколько офицеров. Таким образом, первый консул находился в самом центре кораблей, которые формировали линию обороны, под угрозой тысячи опасностей, среди разрывов бомб и снарядов. Намереваясь высадиться в Вимере после того, как проплывет вдоль всей линии обороны, он приказал проследовать на катере к замку Круа, заявив, что мы должны обогнуть его.
Адмирал Бюри, напуганный той опасностью, которой первый консул подвергал себя, тщетно доказывал безрассудство подобного поступка. «Чего мы можем достичь, — вопрошал он, — огибая этот форт? Ничего, кроме того, что подставим свои головы под пушечные ядра. Генерал, обойдя стороной форт, мы скорее прибудем на место». Первый консул не согласился с мнением адмирала и продолжал настаивать на том, чтобы обогнуть форт. Адмирал, рискуя получить выговор, отдал противоположные приказания матросам; и первый консул вынужден был обойти форт сзади, хотя при этом был страшно раздражен и отчитал адмирала.
Этот спор вскоре прекратился, ибо едва катер прошел за фортом, как транспортное судно, огибавшее замок Круа, было поражено снарядом и затонуло после трех или четырех следующих попаданий.
Первый консул замолк, поняв, насколько суждение адмирала было правильным; и вся остальная часть поездки, пока катер не пристал к маленькому порту Вимере, прошла без каких-либо помех и подсказок адмиралу со стороны Наполеона.
Бой начался в час дня, и примерно в десять часов вечера голландская флотилия вошла в порт Булонь, сопровождаемая таким ужасным огнем морских орудий, какого мне никогда больше не приходилось видеть. В темноте бомбы, летевшие в самых различных направлениях, образовали над портом и городом огненный свод, в то время как постоянные залпы артиллерийских орудий и вторившее им эхо ужасающе грохотали; но, самое интересное, никто в городе не был испуган. Население Булони уже привыкло к опасностям и ежедневно ждало чего-то страшного. Они постоянно готовились или к атаке, или к обороне и стали, более или менее, сами солдатами. В тот день грохот пушек слышался в обеденное время, и, тем не менее, все продолжали обедать. Время ужина тоже не было сдвинуто или отменено. Люди занимались своими делами, женщины хозяйничали дома, юные девушки играли на пианино, и все с безразличием смотрели на пушечные ядра, пролетавшие над их головами. Любопытные, чье желание посмотреть на морской бой привело их на утесы в окрестностях города, едва ли выказывали большие эмоции, чем на обычном просмотре военной пьесы, идущей в театре.
Я все еще спрашиваю себя, каким образом три корабля могли выдержать такой жестокий бой в течение девяти часов, ибо, когда, наконец, флотилия вошла в воды гавани форта, английский катер уже успел затонуть, бриг сгорел, сожженный раскаленными пушечными ядрами, и лишь один фрегат с разбитыми мачтами и порванными парусами все еще продолжал оставаться на плаву, такой же неподвижный, как скала, и в такой близости от нашей линии обороны, что можно было видеть и даже сосчитать матросов с обеих враждовавших сторон. Позади фрегата на небольшом расстоянии виднелось более сотни английских кораблей.
После десяти часов английский адмирал подал сигнал, и фрегат отплыл, а огонь пушек прекратился. Наша линия кораблей особенно не пострадала в этом долгом и жестоком морском бою, так как бортовые залпы фрегата просто попадали в наш такелаж и не проникали внутрь кораблей.
Меневаль
Сестра первого консула Полина, вдова генерала Леклерка, который умер в Сан-Доминго в 1802 году, 31 августа 1803 года вышла замуж за принца Камилла Боргезе, члена одной из наиболее знаменитых и богатых семей Рима. Этот принц, который в очень раннем возрасте воспринял принципы Французской революции, служил в рядах нашей армии в Италии во время военных кампаний генерала Бонапарта. Он был очень привязан к нашему главнокомандующему, который в свою очередь оказывал ему свое расположение. Союз Полины Бонапарт с принцем Боргезе, соответственно, был полностью в интересах Наполеона. Свадьба была отпразднована в Мортефонтене, в доме Жозефа Бонапарта. Полина последовала за своим новым мужем в Рим. После восшествия Наполеона на престол императора Сенат своим указом пожаловал принцу Боргезе права французского гражданина и принца.