Нельзя с полной уверенностью утверждать, что, как и у молодого Наполеона, формирование мировоззрения Гитлера шло в ногу со временем. Существовало противоречие между широтой и глубиной познания Адольфа, почерпнутых им из книг. И здесь не имеет значения, читал ли он запоем, пожирая книги, как он утверждает, или просто вбирал в себя информацию из популярных журналов и книг. Совершенно ясно одно – его чтение было бессистемным и непоследовательным. Если он в поэзии восхищался Гете и Шиллером, то в прозе его вкусы были до удивления примитивными. Доказательством этому служит его увлечение детскими приключенческими романами Карла Мая о ковбоях и индейцах.
Хотя юный Адольф и не соглашался с программой Карла Люгера, предусматривавшей спасение габсбургской империи через возрождение Вены, и сожалел о том, что его христианско-социальная партия является «антисемитской лишь внешне», тем не менее на него произвела впечатление искусная тактика Люгера. Он сравнивал ее с неуклюжими и топорными приемами Георга фон Шонерера. Люгер «видел слишком отчетливо, что в нашу эпоху высшие слои общества утеряли свою политическую боевую мощь… В качестве социальной опоры для своей новой партии он избрал тот средний класс, которому грозит уничтожение». Его поражала хитрая политика Люгера в отношении католической церкви и то, как ему удавалось привлекать на свою сторону многих молодых священников. «Особым талантом доктора Люгера», по мнению Гитлера, являлся «его редкий дар проникать в природу человека и всегда принимать людей такими, какими они были, не приписывая им каких-то несуществующих благородных порывов».
К осени 1909 года финансы Гитлера пришли в плачевное состояние. Он истратил все деньги, доставшиеся ему от родителей, и не мог больше позволить себе снимать комнату. Он спал в кофейнях, на скамейках в парке, заложив в ломбард остатки своего гардероба, чтобы купить какой-то еды. Без гроша в кармане ему часто приходилось стоять в очередях у бесплатных суповых кухонь. Зима в том году наступила очень рано и была довольно суровой. Голодая, ежась от холода без пальто, Гитлер с трудом передвигал одеревенелые ноги, на которых из-за бесконечной ходьбы по снегу начинали отмерзать пальцы.
В декабре, когда силы его уже были на исходе, немытый и завшивленный, со свалявшимися волосами и заросшей бородой, он был принят в приют для бездомных на берегу Дуная. Его рваную одежду забрали на дезинфекцию, а ему выдали билет, дававший право на кровать, хлеб и суп в течение пяти дней. Этот период мог быть продлен, если он будет искать работу.
Некоторые сведения о жизни Гитлера в это время сообщает нам Райнхольд Ханиш, говоривший по-немецки бродяга из Богемии, который спал на соседней койке, а в тридцатые годы написал рассказ «Я был приятелем Гитлера». Из его описания Адольфа перед нами встает фигура, похожая на кошмарное привидение, – исхудалое лицо, горящие глаза, борода и длинные волосы. Одет он был в неприглядное черное пальто (подарок от еврея – торговца поношенной одеждой) и засаленный котелок. Обнаружив, что его сосед по койке – художник, Ханиш сказал, что есть спрос на художественные почтовые открытки и небольшие картинки, и если Адольф нарисует несколько штук, то он поможет продать их. Их предприятие имело успех, и друзья поменяли место жительства, перейдя в мужское общежитие поблизости от еврейского квартала Леопольдштадт. Отдельную комнатушку там можно было снять всего за три кроны в неделю. В общежитии имелись столовая и читальня, а также помещение для стирки одежды. Летом 1910-го Гитлер рассорился со своим напарником, но продолжал жить в этом же общежитии до 1913 года, кое-как существуя на скудные доходы от продажи своих картин. Если бы в свое время Ханиш не помог ему, Гитлер скорее всего окончательно пропал бы.
Прежде чем Ханиш предложил продавать картины, они жили попрошайничеством, переноской багажа пассажиров на западном вокзале (интересно, доводилось ли Адольфу при этом встречаться со старыми знакомыми, приезжавшими из Линца?) или убирали снег на улицах. Когда Гитлер с триумфом вернулся в Вену после аншлюса 1938 года, он рассказал своим приближенным из числа высшего руководства рейха, что однажды вечером он убирал снег у входа в отель «Империаль» и наблюдал за тем, как эрцгерцог Карл и эрцгерцогиня Зита входили туда по красной ковровой дорожке. Это зрелище и доносившиеся из здания аккорды веселой музыки погрузили его в горестные раздумья о несправедливости жизни, и тогда он поклялся, что однажды обязательно войдет в «Империаль» по той же самой дорожке. В своих воспоминаниях фюрер что-то поднапутал, потому что Карл и Зита до 1911 года не были женаты, а у Гитлера в то время еще было достаточно средств, и ему не нужно было наниматься сгребать снег. Нет оснований сомневаться в его неприязни к Габсбургам. В «Майн кампф» он констатирует, что немцы и австрийцы начали осознавать, что историческая миссия дома Габсбургов как правителей «первого рейха» закончилась после франко-прусской войны, когда родился «второй рейх» под эгидой династии Гогенцоллернов.