Оценка этих событий. Восстановление империи рассматривается обыкновенно как результат чисто военного движения, похожего на мятежи преторьянцев или на испанские пронунциаменто. Это совершенно не согласуется с истиной. Революция 1815 года – народное движение, поддержанное армией. Кокарда 1789 года увлекла народ, уязвленный заносчивостью, угрозами, требованиями священников и дворян о возвращении им имущества. Солдаты, по-прежнему обожавшие своего императора, дрожали при мысли, что им придется стрелять в него, и давали себе клятву не делать этого, но, утратив волю в силу долгой привычки к дисциплине, они не высказывались, пока не почувствовали поддержки со стороны населения. Повсюду во Франции, – по крайней мере в течение первых двух недель, а ведь позднее дело уже было решено, – манифестации крестьян и рабочих предшествовали отпадению войск. 1-го марта солдаты 87-го полка сажают в Антибскую цитадель двадцать пять гренадеров старой гвардии; на другой день жители Грасса приносят императору фиалки. Население Гапа не дает генералу Ростоллану принять меры к защите; генерал отводит свои войска в Эмбрену; войска послушно идут за ним, а тем временем в покинутом ими городе уже провозглашают Наполеона. В Сен-Бонне хотят бить в набат, чтобы собрать тысячу вооруженных горцев, которые усилят собою маленькую эльбскую колонну. В ущелье Лаффре крестьяне протягивают императорские прокламации солдатам 5-го линейного полка, а те не решаются брать их. Против войск генерала Маршана у императора идут в авангарде 2000 жителей Дофине, вооруженных вилами и старыми ружьями. Ворота в Гренобле выбивают каретники. Баррикаду на лионском мосту разрушают рабочие из предместья Гийотьер, занятые на шелковом производстве.
В Вилльфранш нет ни одного солдата, зато 60 000 крестьян ждут императора около дерев свободы. Неверские рабочие призывают к отложению полки, проходящие через город. В Шалоне-на-Соне народ останавливает артиллерийский обоз, предназначенный для армии графа д’Артуа. «Во Франшконте, – говорит Прешан, – войска можно было бы удержать, если бы оставили их в казармах; но как только они пришли в соприкосновение с народом, они пропали». Полковник Бюжо писал военному министру: «Я беру на себя ответственность за то, что остановил свой полк в Аваллоне. Уйди я дальше вперед, мне пришлось бы опасаться, как бы настроение населения не заразило моих солдат, которые до сих пор держались хорошо». Энский префект в ужасе сказал Нею: «Мы присутствуем при новой революции».
Ненависть крестьян к старому порядку и преклонение солдат пред императором объединились в одном общем деле. Народ и армия охвачены были одним и тем же порывом и во взаимном доверии дружно шли навстречу Наполеону. Вот где объяснение его столь легкого и быстрого успеха, этого поразительного триумфального шествия от бухты Жуан до Парижа.
При такой точке зрения это эпическое происшествие, а именно возвращение с острова Эльба, которое называли «одним из самых удивительных подвигов, какие знала когда-либо история и мифология», теряет несколько свою чудесную окраску. Далеко не все было достигнуто обаянием серого сюртука. Если принять во внимание господствовавшее в народе и в армии настроение, то даже начинает казаться, что предприятие императора не могло потерпеть неудачи. Раз он ступил на французскую территорию, ему приходилось опасаться только нескольких бригад жандармерии, шаек фанатиков-провансальцев и королевской гвардии. 1100 человек было достаточно для защиты от жандармов. Выбрав путь через Альпы, он ускользал от провансальцев. Что касается королевской гвардии, то ей надо было совершить двенадцать десятимильных переходов, чтобы добраться до Лиона. Прежде чем она могла бы вступить в дело, батальон острова Эльба успел бы превратиться в маленькую армию.
Сто раз было сказано, что одного ружейного выстрела, сделанного из рядов войска, было бы достаточно, чтобы остановить движение Наполеона. Это возможно, но не безусловно, потому что старая гвардия, наверное, не ответила бы на один выстрел, и желанного сражения все-таки удалось бы избежать. Во всяком случае, трудно было вызвать этот провиденциальный выстрел. В ущелье Лаффре капитан Рандон отдал команду стрелять, но он не взял ружья у солдата и не выстрелил сам. На гренобльских бастионах у заряженных картечью пушек были и роялистские офицеры. Ни один не имел решимости поднести к орудию фитиль. Они знали, «что будут искрошены своими же канонирами». В Лионе Макдональд не нашел человека, готового выстрелить первым, ни у милиционеров, ни среди королевских волонтеров, ни даже за деньги среди подонков черни; и хотя маршал дал себе обещание сделать это лично, он обнаружил такую же слабость, как и все другие, когда, окруженный своими мятежными полками, он встретился лицом к лицу с императорскими авангардом и услышал во взбунтовавшемся городе громкие голоса народа, кричавшего: «Да здравствует император!»