Отсрочка свидания. Коленкур ждал окончания этих необыкновенных переговоров, чтобы сообщить своему господину их результаты: шесть недель Наполеон не получал никаких известий из России. В начале этого промежутка времени он делил свое внимание между Испанией, где его войска вступили на путь к Мадриду, и Турцией, которую он изучал с точки зрения удобств нашествия. В марте произошло событие, отдавшее в его руки Испанию и ускорившее его решение: 18 марта вспыхнула революция в Аранхуэце[19], противопоставившая Фердинанда Карлу IV. Наполеон воспользовался ей, чтобы парализовать одного другим и захватить испанскую корону. В эту минуту, если верить показаниям некоторых свидетелей, английский кабинет, чувствуя свою изолированность, был более склонен идти на мировую, чем позволяли думать его публичные заявления; но захват Испании устранил всякую возможность примирения, даже временного, и обрек Наполеона на непрерывную войну[20].
Он возвестил испанцам свой близкий приезд и приготовился ехать к Пиренеям; но как можно было соединить эту отлучку со свиданием в Германии, столь категорически предложенным царю? При своей необыкновенной быстроте он надеялся в короткий срок совершить обе поездки; но он не знал, с которой ему придется начать, так как Александр мог воспользоваться его предложением и выехать тотчас по получении письма от 2 февраля. 31 марта он, наконец, получил русский ответ, развязавший ему руки: Александр отсрочивал свидание, соглашаясь на него лишь условно и ставя его в зависимость от новых переговоров. Наполеон счел себя вправе продлить отсрочку и, решив сначала покончить с Испанией, а затем уже прийти к окончательному соглашению с Россией, выехал из Париж в Байонну.
Состояние союза во время байоннских событий. В то время как Карл IV, королева, Фердинанд и Годой собрались у него в Байонне и запутывались в расставленных им сетях, Коленкуру велено было приготовить Александра I к принятию окончательного решения. Из Байонны Наполеон писал в Петербург письмо за письмом, излагая и по-своему комментируя события. «Испанские дела сильно запутываются… Отец протестует против сына, сын против отца. Оба очень раздражены друг против друга. Ссора между ними дошла до крайней степени. Все это легко может привести к перемене династии». Когда узурпация совершилась, когда Бурбоны подписали свое отречение и Жозеф, после комедии запроса у представителей народа, был провозглашен королем, император утверждает, что он ничего этого не подстраивал заранее, что ко всему этому принудили его обстоятельства; притом, он-де не оставляет за собою «ни одной деревушки»: «В действительности Испания будет теперь более независима от меня, чем когда-либо».
Россия беспрепятственно дала совершиться этому дерзкому нарушению монархического права: ее силы были заняты в Швеции, ее внимание поглощено Турцией. В Финляндии, где ее войска взяли Свеаборг и заняли большую часть края, ей приходилось теперь отражать новое наступление неприятеля. Наполеон обещал поддержать ее посредством франко-датской диверсии в Скании – путем высадки войск на южном берегу Швеции; но Бернадотт, которому он вверил руководство этой операцией, поднявшись со своим отрядом в Голштинию и заняв позицию поблизости от датских островов, не решался переправиться через Бельт. Он ссылался на недостаточность своих сил; но более вероятно, что его удерживала его инструкция. Александр страдал от этой задержки и видел в ней измену данному слову; однако он мало жаловался и терпеливо ждал, поглощенный своей мечтой о Востоке, во сне и наяву видя Константинополь.
В первые дни мая Наполеон убедился, что Испания – в его руках: Жозеф пустился в путь к Мадриду, Фердинанд уехал в Валенсэ, Карл IV – в Компьень. Все еще оставаясь в Байонне, он сосредоточивает свое внимание отныне главным образом на России, на Востоке, на тех грандиозных предприятиях, которые должны сокрушить англичан, если порабощения Испании окажется недостаточно, чтобы сломить их упорство. Он возобновляет с императором Александром прерванные на время переговоры и снова требует свидания, но отклоняет всякое предварительное соглашение об условиях раздела; дело-де слишком важно и слишком щекотливо, чтобы можно было улаживать его издали и письменно: «Главная трудность все еще лежит в вопросе о том, кому должен достаться Константинополь». При личном свидании, в беседе с глазу на глаз, они легко столкуются: их дружба сделает это чудо.
20
Из