Двинулись дальше по тротуару, коротко попрощавшись с одноклассником. Тот, явно нетрезвый, снова сел за руль.
— Вляпается куда-нибудь, — сказала Варя, кивнув на уезжающую вперед машину, Лешка ничего не ответил.
Каждый вспоминал что-то свое и молчал. Варя думала о том, как она в один момент обрела друга на всю жизнь, когда бросилась спасать его от кулаков Альберта. Лешка несколько лет был лишь еще одним одноклассником, на которого она раньше не обращала внимания. А в тот день он внезапно стал всем. Его дурацкие шутки, заставлявшие хохотать до колик в животе, кривые косички в его исполнении, смешные картинки на кусочках бумаги во время урока… Он — ее детство.
Лешка вспомнил, как потерял двух своих друзей: Сашку и Вовку. Променял их на мелкую писклявую девчонку, которая закрыла его своей спиной — казалось, это случилось вчера. У него был выбор: гоняться с мальчишками в войнушку с палками-автоматами, лазать по гаражам, стучать в двери соседям и убегать… но Лешка выбрал Варькины куклы, соревнования по плевкам на дальность с балкона ее квартиры, просмотр диафильмов, турниры в подаренный папой «Денди». «Кинескоп посадите», — вздыхала тогда Лешкина мама, но не предпринимала попыток запретить детям развлекаться.
— А я сегодня все утро у Гали просидела, — бабушка устроилась на диване удобнее, повернувшись лицом к Варе. — Ты представляешь: на нашей улице в сто седьмом доме... — бабушка приглушила громкость, будто кто-то мог подслушать, — мужик вчера дочку свою маленькую убил... Пьяный, говорят, был — белочка посетила или что... Боже упаси... господи... — баба Маша перекрестилась, — жить страшно... Ой, Варька, чего уж про ваш Энск говорить, когда тут в нашей «деревне» такое творится, прямо под боком. А я тебя отпускать в город боялась. Нигде покоя нету...
— Боже... — Варя оторопела, но тут же вернула маску уверенности. Не хватало еще, чтобы бабушке стало плохо. — Бабуль, не переживай, это ведь не значит, что такие сволочи на каждом углу живут. Сколько подобных случаев в нашем городе было? На моей памяти это в первый раз. Не переживай.
Бабушка все причитала, а Варя старалась ее успокоить. Для их маленького города, где все друг друга знали, это была сенсационная новость. Все вокруг обсуждали только несчастную маленькую девочку из неблагополучной семьи. По телевизору показали лица родителей маленькой Сони: обычные женщина и мужчина, только немного неухоженные, видно, что любители выпить. Варя не знала эту семью, и в глубине души была рада, что никак не связана с таким горем.
Двор будто затих, хотя на улице млел теплый июньский день. Бабульки на скамейках разговаривали почти шепотом, большинство детей сидели по домам. Глупо — подумала Варя. Не серийный же маньяк завелся в городе. Обычный поехавший мужик, тем более его сразу повязали.
Казалось, даже ветер боялся пошевелить листву старых тополей. День всеобщей скорби. День нескончаемых тихих сплетен. Кругом слышалось, как гремят перемываемые жителями кости семьи, прославившейся в одночасье.
Лис: «Встретимся? Есть разговор».
Мальвина: «Давай, вечером: бабушка переживает».
Лис: «Ок, вечером. В гор. саду у макаки».
Мальвина: «Ок. В 11».
Целый день не виделись с Лешкой. За два прошедших дня Варя успела привыкнуть, что они рядом, как раньше. У бабушки поднялось давление, и девушка вызвала врача, хоть та была против. Ближе к ночи ей стало лучше, и Варя облегченно выдохнула.
В комнате зазвонил Варин телефон, она решила, что это Андрей, и рванула туда, по пути запнувшись за коврик и чуть не распластавшись посреди гостиной. Звонила хозяйка квартиры, которую они арендовали в Энске. Варя посмотрела на время: почти одиннадцать часов, не поздновато ли для звонка? Мгновенно прокрутила в голове возможные вопросы. Андрей недавно заплатил за аренду, коммуналку она оплатила перед отъездом — чего же ей надо? Трубку брать не хотелось.
— Да, Татьяна Евгеньевна? — все же ответила. Вдруг что-то важное. В такое время просто так не звонят.
— Варвара? Здравствуй, — хозяйка говорила с неприятной интонацией, будто укоризненно.
— Здравствуйте. Что-то случилось?
— Кхм. Я... я, конечно, понимаю, дело молодое и все такое... но... не могли бы вы вести себя потише? — Татьяна Евгеньевна была взволнована и говорила с негодованием.