Слуги, которым они сами запретили их тревожить — пусть даже звонит сам Император… Тогда им показалось, что это сравнение избыточно…
— Еремеев, у тебя телефон есть к главным воротам? Позвони, пусть пришлют кого из наших людей. — Усталым голосом распорядился князь Юсупов.
Не прошло и пяти минут, как помещение усадьбы наводнили десятки людей, явившихся с телефонами, раскрытыми ноутбуками, паникой и всеми проблемами мира.
На глазах мрачнел до того спокойный Долгорукий — в деле оказался замешан его внук Игорь и родовой телеканал.
Выслушивал своих консультантов князь Шуйский — прикрыв глаза и положив руки на столешницу. Ему сообщили, что единственный внук чуть не умер в поединке с князем Черниговским и сейчас в родовой больнице в Москве.
Хмурился князь Галицкий, изредка поглядывая на сложенные в углу комнаты и укрытые скатертью секретные бумаги. Общий для шестерых князей огромный проект невольно ставил их в одну обойму, вынуждая его принять бой на стороне Юсупова, Шуйского и Долгорукого — но он никак не рассчитывал, что драться придется с Черниговскими, а не с заграничным супостатом. Потому как ни о каких зарубежных свершениях и думать было невозможно, не обеспечив надежные тылы на родине.
Отчего-то едва заметно улыбался князь Панкратов, глядя в экран принесенного ему ноутбука — равно как с робкими улыбками смотрели на экран из-за его плеча консультанты и аналитики. Может, радуется, что беда обошла его семью стороной? Этот живет войной, не бегая от схватки, но вот воюет всегда за себя.
Порывался встать, но снова садился за стол князь Давыдов. Ему принесли сотовый телефон, его переполняли эмоции и желание высказать все про Черниговских в Инстаграм — но телефон отчего-то сбоил, и Юсупов прекрасно знал, отчего… Не ко времени рассказывать о своих планах.
Рвался бежать и искать спасенную дочь Еремеев — но к нему персонально пришли в гости люди от князя Мстиславского, уведшие его в сторону и что-то настойчиво ему говорившие. Зачем они тут? Вернее — как дети умудрились зацепить и эту влиятельнейшую семью? Спросить бы — да на плечи Юсупова отчего-то легла такая тяжесть, что не было сил встать на ноги. Наверное, он все-таки был слишком стар для таких новостей.
Ладони то складывались под подбородком князя, то ложились на лицо, то не находили себе покоя на коленях. Внук ввязался в войну против имперского клана, сильного, могущественного, богатого ресурсами и союзниками — а значит сейчас князь Юсупов дослушает плохие вести и пойдет завершать начатое молодой кровью. Они ведь пока слишком молоды и умеют только начинать — а вот умение завершать приходит только с годами.
Во всяком случае, он уже невольно начал подготовку к этому, сковав всех присутствующих общим делом и финансовым интересом — пусть готовил их не к этой войне, а к противостоянию с Аймара, принцессу которых похитил его внук — Аймара, которые тоже уже были в Москве всем своим боевым крылом… Самое время проверить, насколько прочен созданный союз.
Мгновение, когда набранный в легкие воздух должен был разразиться призывом к братьям к общей битве был прерван самым печальным образом.
Князь Юсупов уже медленно встал на ноги, нависая над столом, привлекая взгляды и заставляя иных уважительно затихнуть, когда один из порученцев, чуть подрагивая руками, поднес ему трубку спутникового телефона.
— Вас Император, ваше сиятельство, — упали слова в установившейся тишине.
И князь Юсупов принял трубку под общими взглядами, аккуратно сев обратно и уронив тяжелое, не предчувствующее ничего доброго 'алло'.
Потом были слова 'Верно, это мой внук' — мрачные, словно признание вины. 'Я не стану с этим спорить' — как осознание степени преступления. 'Возможно', 'это нужно обсуждать меж ними' — элементами тяжелого торга. 'Я не желаю навязывать свое мнение, но…' — так тревожно зависшее на последнем слоге. 'Если вы сможете это обеспечить'. 'Пусть будет так, как они захотят' — уже тише и бесцветно. 'Мое согласие у вас есть. Но только с соблюдением этих условий' — словно компромисс между плохо и очень плохо… 'Мне уже скверно, не трави душу…' 'Буду' — уже в ответ на слова уважения перед князем, пусть и наверняка загнанным в угол, зато все еще говорившим с самим Императором на 'ты'.
Тяжелая трубка телефона легла на стол. В тишине, продолжавшей быть абсолютной, Князь Юсупов оперся на локти и, склонившись вперед, закрыл лицо ладонями.
— Все вон. — Произнес князь Шуйский своим людям.
Но убраться из главного зала посчитали правильным все слуги. Остались только князья и хозяин дома, спровадивший во двор упиравшихся людей Мстиславского, продолжающих робко и слегка недоуменно тыкать в его сторону бумагами. Эка он неосторожно… За неуважение могут принять… Впрочем, уже не важно.