Настало время даров Святовита и Мокошь, которые не сказали ни слова до этого момента. Видимо, их больше всех заинтересовало то, как выглядит Нарцисс. Мокошь, кажется, что-то увидела в судьбе девочки, а Святовит насторожился, тому, что возникло в его душе, при её появлении. Мокошь подошла к девочке первой. В руке молодой Богини появилась змейка, сплетенная из нитей судьбы самых разных райских существ. Она собрала все свои любимые нити в одно прелестное украшение: одна нить из судьбы самой Богини, одна из судьбы прекрасной нимфы, что пришла из мира людей за своим возлюбленным, одна нить из судьбы великого воина, что погиб в бою, защищая свою семью, ещё одна нить судьбы птицы живущей в ирийском саду, которая всегда просыпалась самая первая, чтобы встретить лучи солнца пением.
— Твоя жизнь будет наполнена самыми разными цветами и светлыми, и темными, и даже теми, что сложно себе вообразить, — произнесла Мокошь, завязывая змейку на её запястье. Она улыбнулась девочке, отошла, и больше ничего не сказала, лишь бросила обеспокоенный взгляд на Святовита. Нарцисс рассмотрела свое украшение на запястье, и обдумав все происходящее, быстро смекнула, что подарки будут от каждого, кто стоит перед ней, поэтому она выжидающе посмотрела на Святовита, который не решался к ней подойти. Он встретил её черные глаза холодным взглядом, не нашел в себе силы улыбнуться. Эта девочка напомнила ему о том, что он хранил глубоко внутри в непреступной крепости и призывал только тогда, когда должна была пролиться чья-то кровь. Девочка не дрогнула, хоть и почувствовала его холодность. Её поведение, лишь подтвердило его чувства, осветив всю картину, что возникла в его душе, и все же, заставив сурового Бога усмехнуться.
— Она похожа на Марену, — задумчиво произнес Святовит.
Кто же, как ни Бог войны и победы, мог знать Богиню смерти лучше? Он видел её в сотни раз чаще, чем остальные, и все эти разы их встречи были наполнены горечью, которая по сей день омрачало все воспоминания об этой женщине, хотя причина горести была не в ней. Это было не справедливо, но Марена никогда не жаловалась - гордо вздергивала подбородок в ответ тем, кто гонял её, оскорблял, ненавидел. Прямо так же, как вздернула его сейчас Нарцисс.
— И правда, — согласилась Мокошь — Словно она её и породила, если бы я не увидела её рождение собственными глазами - никогда бы не поверила, что эта девочка не её дочь.
— Мы не делали её похожей на Марену, сами удивлены такому результату — произнес Хорс, наконец, ответив на вопрос, который никто не смог задать.
— Может сама Марена приложила к этому руки? — предположил Сварог.
— Зачем ей это?
— Затем же, зачем и Сварогу, — ответила Агнея, наконец, подойдя к своему творению, и, задумчиво погладив её по темным волосам, — Чтобы научить её своему ремеслу, сделать из неё наследницу. Сама породить дитя она не способна - Марена одинока, поэтому она решила выбрать Нарцисс.
— Ты знала? — удивился Хорс.
— Нет, дорогой, но я видела её рядом с нашим домом, — Агнея взяла девочку на руки, обняла, поцеловала в обе щеки и, взяв сына за руку, подошла к своему мужу — Мы тогда только-только начали над ней работать. Мара появилась передо мной всего на миг и исчезла. Я долго думала над этим, но, вскоре, забыла.
— Подумать только, мы столько трудились над её внешностью, характером, столько лет на это потратили, а оказалось всё уже давно за вас решили... — произнес Хорс с горечью в голосе.
Но он забыл про своего сына Лучика, который только что принес клятву быть для неё истиной, любовью, верой и опорой, который смотрел на Нарцисс как на дорогую сердцу душу, подругу, сестру, и его вовсе не волновали цвет её волос и глаз, ему было не важно то, что с ней сделала какая-то Марена. Он обещал, что будет рядом, обещал, что она расцветет в его тепле, а значит так и будет, несмотря ни на что.