— Я один раз муравья так чуть ли не съела, он меня за язык больно цапнул и я его выплюнула! — смеялась Нарцисс. Ирис улыбалась вместе с ней, представляя глупую картину, — Кстати, этот виноград по вкусу ничем от ирийского не отличается, только по размеру. В Ирие ягоды крупнее... — Ирис было интересно её слушать. Слова Нарцисс, создавали в её голове столько разных, ярких и захватывающих картин, взбудораживая её детсткую душу, что она, казалось, забыла как говорить, восхищаясь своей новой знакомой. Нарцисс заметила перемену в настроении Ирис, поэтому, осмелилась задать вопрос:
— А ты что расскажешь?
Ирис задумалась. Её воодушевленную улыбку заменила грустная, отчего Нарцисс подумала, что и сейчас ничего от неё не услышит, но, вопреки её ожиданиям, тишина длилась недолго.
— Я ничего не помню, — сказала Ирис, — Нет... Помню, что было темно и страшно, а потом... Потом очень больно... И стало светло, так, что аж глаза болели и слезы текли. Было страшно, пока Басилевс не забрал меня. Теперь не страшно... Мне здесь хорошо.
Нарцисс мало что поняла.
— Почему было страшно? Где ты была?
— Басилевс сказал, что это место называется Явь.
Тут послышался звук открывающеся двери в дом. Обе девочки поняли, что пришел Басилевс. Зная, где их искать, он тут же вошел на кухню. В грязных руках он держал садовые ножницы.
— Наелись?
Девочки закивали.
— Вкусно?
— Да, — ответила Нарцисс, — Спасибо.
— Не за что. О чем болтали?
— Ирис рассказывала о себе.
Басилевс глянул на Ирис, чтобы оценить её состояние. На его удивление, она не была заплаканой и запуганной, как это обычно происходило, когда пыталась говорить о себе. Юноша вопросительно посмотрел на Нарцисс. Что она с ней сделала? Нарцисс напряглась под его взглядом.
10.7
— Что? Что ты на меня так смотришь? Ирис сказала, что ничего не помнит.
— Как у тебя получилось её разговорить? — спросил он изумленно, на что Ирис весело заулыбалась. Нарцисс пожала плечами, — А ты чего улыбаешься? Мне главное за столько времени ничего не рассказала, а ей все впервый же день выложила! — обратился он к Ирис, незлобно возмущаясь. Девочки в свое оправдание лишь весело замеялись.
— Может, ты расскажешь? — предложила Ирис, — Ты обо мне знаешь больше.
Басилевс нервно зачесал подбородок, присел рядом с ними, поставив ножницы на стол, и посмотрел оголевшую виноградную гроздь.
— Почему он знает больше?
Ирис ответить не успела, пока она подбирала слова, чтобы объяснить, Басилевс сказал:
— Марена рассказала.
Нарцисс на миг задумалась, откуда Марена могла знать что было с Ирис, но не успела она догадаться самостоятельно, как Басилевс снова опередил мысли собеседницы:
— Она, ведь, Богиня жизни и смерти. Марена знает, как и когда душа появляется в жизнь и как умирает. Каким-то волшебным образом чувствует их присутствие. Наши души рождаются в Нави, а тела в Яви, но Ирис стала исключением. — Нарцисс кивнула, давая знать, что сама только что об этом подумала. Басилевс снова украдкой вглянул на Ирис, оценивая её состояние. Он не знал наверняка готова она к правде или нет, но все же, набравшись решительности начал свой рассказ, — Её тело и душа родились в мире смертных. О том, как именно это произошло, мы могли только догадываться. Скорее всего при нормальной жизни её родители были связанны крепкими любовными узами, но не смогли быть вместе, а когда превратились в чудовищ этот шанс у них появился. В каждом монстре, где-то в глубине оскверненной души есть часть человеческого, светлого и чистого. Этой светлой частью в её родителях стала любовь друг к другу, которая, слившись воедино, создала Ирис в таком виде, в каком ты её видишь сейчас.
— Ирис родилась человеком?! — удивилась Нарцисс, представив, как маленькая Ирис рыдает среди страшных чудищ, которые стали видеть в её чистой, невинной душе добычу. Как это должно было быть ужасно! Как страшно! Нарцисс сочувственно посмотрела на девочку, которая задрожала, но сдерживала слезы. Басилевс поднялся с места, подошел к Ирис, поднял её на руки и, сев на её место, посадил её к себе на колени, крепко обнял, слегка укачивая. Ирис расслабилась в её руках и, от жалости к своей судьбе, громко зарыдала.