— Здесь никто не живет? — спросил Лучик, который за все время путешествия не заметил признаков жизни.
— Кошки живут. Если подумать, то и в Ирий они пришли от сюда.
— Из межмирья? А кто их создал?
Белобог пожал плечами.
— Они жили ещё задолго до моего рождения. Многие мои товарищи полагают, что кошки хранят в себе все тайны мирозданий.
— Это правда?
Белобог улыбнулся.
— Я думаю им абсолютно безразличны наши тайны.
Лучик привык удивляться его рассказам. То, что Белобог действительно знает не все, то, что он оказался таким обычным человеком со своими мечтами и стремлениями, и то, что он показывал ему во время путешествия, расширили и обогатили его взгляды на окружающий мир. Наблюдать за всем этим чувствуя, что сам он лишь одна крохотная часть чего-то огромного и неизученного, было невероятно интересно, поэтому идти по пустой тропе межмирья не наводило на него скуки. Но и это некрасочное место было способно удивить мальчика. Например: случилось такое, что через несколько десятков верст пустого, угнетающего окружения появлялась трава, кусты и даже деревья.
— Здесь так интересно: средь пустоты неожиданно появляются растения.
Белобог обошел заросли растений и подошел к широкому дубу, на котором были вычерчены разные одиночные метки. Лучик, догнав его, внимательно в них вгляделся.
— Деревья посадил я, пока бродил от мира до мира, чтобы не заблудиться. Таскал в мешках землю, сажал семена. В межмирье земля состоит из белого песка и камней, поэтому на "богатый урожай" я особо не надеялся, но они все-таки проросли. Не везде и не все, но выросли.
— И как ты определяешь куда мы идем?
— Я оставляю короткие метки на деревьях: с какой стороны и откуда я пришел, чтобы знать, если будет нужно, куда идти, чтобы попасть в нужный мне мир, — Белобог маленьким ножом вычертил на коре дуба "Таам". Затем обошел дерево вокруг, выискивая что-то глазами.
— А как определить откуда ты пришел? — спросил Луч с любопытсвом читая его послания самому себе. Большинство слов были непонятны для него, остальная половина меток, показались ему плохо нарисованными знаками стихий.
— Очень просто: я пишу с той стороны дерева с какой к нему подошел.
— А что значит вот этот знак? — мальчик показал на рисунок, похожий на человека, протягивающего руки к небу. Белобог подошел ближе, чтобы рассмотреть, что он там накарябал много лет назад.
— О, спасибо, Луч, как раз его я и искал. Это я пытался Саатон изобразить, — улыбнулся Белобог, — Саатонцы любили устраивать праздничные вечера, чтобы поблагодарить природу за её щедрые дары. Они пели и танцевали, вытягивая руки над головой, вот так , — Белобог забавно поднял свои руки над головой, завертел, иногда шевеля кистью так, словно встряхивал капельки воды с мокрой руки. Луч засмеялся от глупого вида Белобога. Старший Бог улыбнулся ему в ответ и перестал танцевать, украдкой подумав, что зря он это сделал, — Это меня Марена научила когда-то, — сказал он, нечаянно мыслями вернувшись в счастливое прошлое. Лучик это видел, он с каждым днем начинал понимать Белобога все больше и больше, словно видел себя через много-много лет. Белобог вернул себя в реальность и, в последний раз глянув на рисунок, произнес, — Не будем сильно задерживаться: перекусим и потопаем дальше.
11.8
Луч сел вместе с ним под деревом достал из своей дорожной сумки на половину опустевший мешочек с сухарями и высушенными домашними яблоками, кисло-сладкий вкус которых он очень любил. Он ел не больше, чем нужно, чтобы утолить голод и, чтобы еды хватило на как можно больше времени.
— Как жаль, что бесконечной еды не существует, — выдохнул Луч, когда достал фляжку с водой из реки Нави.
— Вернемся - переделаем Хорса в бесконечный кусок сала.
— Не надо! — засмеялся Луч, — Мой папа ещё не безнадежен.
— Ещё, — заметил Бог, улыбаясь.
Ещё через несколько дней путешествия по межмирью, они наконец добрались до последнего мира, который хотели посетить. Ещё тогда, когда они были далеко от врат в Саатон, Луч заметил, что они приближаются. Повеело холодом. Где-то вдалеке он заметил изумрудное мерцание.
Ничего похожего он никогда не видел за всю свою жизнь. Будто бы самую красивую в мире радугу разрезали на кусочки, аккуратно слепили между собой и развесили по небу невидимой веревкой и теперь, разноцветные светящиеся полоски нежно колыхаются, одна за другой, ударяясь друг об друга, и являя миру всю цветовую палитру, какая только может быть, и, заставляя глаза Лучика слезиться от невероятной, по-настоящему божественной красотой сияния великого света. Это были врата в Саатон. Белобог разделял его чувства. Он был здесь не один раз, видел сияние множество раз, но не мог не признаться самому себе, что сияние каждый раз вызывает одно и тоже, вводящее в ступор, терзающее душу, выбивающее из реальности, восхищение. К этому невероятному зрелищу невозможно было привыкнуть, от него сложно было оторвать глаз. Оно манило к себе, звало в свои объятия, от чего Лучик захотел как можно скорее до него добраться, но мешало одно - холод. Без нимба он не мог защититься от холода, ирийское тело находясь далеко от своего дома успело ослабеть, поэтому перед путниками встал вопрос: как войти Лучу в Саатон и не замерзнуть? Но Белобог быстро нашел временное решение проблемы: он поделился своей силой с мальчиком, чтобы он мог теплом защитить своё тело от холода, пока они не войдут в мир. А дальше, он понадеялся, что найдется кто-нибудь, кто поделится теплой одеждой. Уже недоходя до самого Саатона, холод для Лучика был сравним с холодом, который наступает в Ирие зимой, но видя перед собой изумительное сияние, он не хотел думать о том, насколько там холодно. Белобог рассказал, что саатонцы называют это прекрасное сияние лисьими огнями. Они считают эти огни своей гордостью и узнаваемой чертой своего мира. Действительно, забыть такое, однажды увидев, невозможно. Луч был уже близко к сиянию. Он не заметил, как от быстрого бега, его дыхание сбилось. Он стоял, задрав голову, зачарованный.