— Не чужая, дядя Велес с Перуном близки, как братья... — заметил мальчик, пробормотав словно во сне. Велес мягко уложил Диву-Додолу на землю и стал разглядывать её сверху — Но ты права, так нельзя... Наверное, Велес что-то с ней сделал, — Ириец не спеша стал снимать одеяние Богини, она не сопротивлялась. Её глаза были открыты, но она как будто спала. Понимая, что будет дальше, мальчик выдохнул, закрыв глаза, и принялся спускаться с дерева — Пошли, Нарцисс, нам нельзя это видеть.
Но девочка не собиралась так просто ему подчиняться, осыпав его вопросами.
— Почему нельзя? Луч, что они делают? Почему он её раздевает? Ей так станет лучше?
Луч замер на месте, не зная, что ответить. В нём смешались самые разные чувства. Девочка, что все время старалась показать ему себя самой сильной, самой умной и бесстрашной, не знала таких простых и обыденных вещей. Он отчего-то был совершенно уверен в том, что она уже давно успела сама разведать, что значит совокупление. И сейчас, видя её горящие от любопытства глаза, её естественную и такую прелестную глупость, словно впервые смотря на неё настоящую, маленькую и невинную, в мальчике что-то перевернулось, зажглось и вдохнуло новой жизнью.
Но найти подходящих слов для ответа он так и не смог.
— Станет лучше? — переспросил он удивленно, продолжая спускаться — Не знаю... Может и станет.
— Лучик, да погоди ты, давай посмотрим, — не унималась девочка, на этот раз схватив его за руку. Лучик снова бросил взгляд на Велеса, неловко опустил глаза, думая, как бы её отговорить.
— Я не думаю, что тебе это понравится.
— Что понравится? Что они делают? — Нарцисс так же проследила за его взглядом и, увидев обнаженную Богиню, которую покрывают прерывистыми поцелуями, гладят грубыми пальцами белоснежную, поблескивающую на солнце кожу, спускаясь к бедрам, покраснела, сама не понимая от чего.
— Это... — начал Луч. Впервые в жизни объяснять что-то Нарцисс показалось настолько мучительным. Слова давались с трудом, он не знал, как объяснить так, чтобы все было понятно, и чтобы не задеть её ещё не тронутые чувства — Называется любовь.
2.2
Кто-то должен был ей рассказать об этом, верно? Было бы лучше, если бы это сделали мама и папа, но, если все сложилось так, что она хочет все непременно узнать прямо сейчас, то у Лучика нет выбора. К тому же, он дал слово себе и родителям, что сам её всему научит. Только тогда он ещё не понимал к чему идёт. Несправедливо как-то... Ну и ладно.
— Любовь? Но ты же говорил, что любовь это, когда два существа очень хотят сделать друг друга счастливыми! — недоумевала Нарцисс. Лучик спустился с дерева, отряхнулся и посмотрел на свою подругу снизу. Её черноватые глаза, которые стали светлее со временем, проведенным в Ирие, были широко раскрыты от удивления, брови сосредоточенно нахмурены, пухлые щеки пылали, губы были сжаты. Лучику редко доводилось видеть её такой, поэтому и ему было, чем полюбоваться.
Тем временем, он думал и сам искал ответ тому, почему это называется любовью. И услышанные им слова подруги сами подсказали ему разгадку.
— Понимаешь, чем мы взрослее, тем для счастья нужно больше. Взрослым игр становится мало или... Или бывает, что им не с кем поиграть, оттого заводят детей и тут же становится веселее.
Девочка его не перебивала очень внимательно слушала. Луч, сел под дубом и облокотился об ствол и, набравшись смелости, продолжил свою мысль.
— Помнишь, мы помогали папе и Велесу сажать арбузы?
— Помню.
— Мы сажали семечко в землю, оно потом проросло и дало плоды. Земля - матушка всего живого. Так и дети появляются. Папа посадил в мою маму семечко, оно в ней проросло и появился я. Теперь Велес хочет посадить семечко в Диву-Додолу.
В голове у девочки метались тысячи вопросов, она не могла понять какой из них озвучить, оттого только и сидела, хлопая глазами и, немного раскрыв рот в недоумении. Как вдруг её глазам открылось нечто.
— Что это?! — воскликнула Нарцисс.
Луч с интересом развернулся и поднял к ней глаза.
— Что там?
— У Велеса внизу живота что-то вытянулось... Большое... — Нарцисс смешно поморщила нос. Мальчик улыбнулся и снова расслабился.
— А... Это - яр, оттуда выходит семя.
— Это больно?
— Нет, напротив, это очень приятно.
— Что-то не похоже, что Диве-Додоле приятно.
— Потому что она не любит Велеса, она любит Перуна и у них уже есть есть дети.