– Дела зовут, дружественная встреча с представителями вашего заведения, – свожу на шутку я, возникшую между нами неловкость.
– Постой! Не выходи! Подожди меня здесь, – встревожено бросила она и скрылась в толпе.
Этого мне только не хватало, чтобы она утрясала мои проблемы. Я вырос в южном портовом городе со своими хулиганскими традициями. Улица была моей школой и университетом. Все недоразумения у нас решались дракой, где в лучшем случае в ход шли только кулаки. Но девушки никогда не вмешивались в подобные выяснения отношений, это всегда было слишком опасно. Прочувствовал это на себе, когда не раз зашивали продырявленную шкуру. Поэтому последние годы не расставался с пудовой гирей и перекладиной. Сейчас же, я чуял в себе такую силу, что мог бы рвать железо, ‒ если б оно было тонким…
Белоглазый, насмешливо кривя рот, нагло разглядывает меня своими ненавидящими глазами. Смотри сколько влезет, есть на что. Так, как я, в этом городе не одеваются, да и в моем, тоже не все. Модные вещи стоят слишком дорого, но родители для меня ничего не жалели. На мне темно-синие джинсы «Super Rifle», гвоздь сезона, черная шелковая рубашка, лимонного цвета замшевая куртка и в тон ей вельветовые туфли «на манной каше». Литая каучуковая подошва отлично пружинит, и бегать в них одно удовольствие.
– Ты в своем пальто, не простудишься?.. – заботливо осведомился я.
– Канай вперед! Как бы тебе доктор не понадобился, – с трудом сдерживаясь, пробубнил он.
– Раз ты так слезно просишь, надо уважить, – соглашаюсь я, направляясь к выходу, не выпуская Белоглазого из поля зрения.
На улице ранние сумерки. Прохожих нет. А вот и комитет по торжественной встрече. Неподалеку, делая вид, что не обращают на нас внимания, курят трое парней. Свитера заправлены в штаны, на глаза надвинуты фуражки. Такие фуражки лет десять назад были в моде, их называли «лондонками». Похоже, его дружки из пригородных сел. На электричках они приезжают в город, ищут, где бы напакостить, избить городского для них престольный праздник. Это у них классовое, я их понимаю, хотя и презираю. Поодиночке, каждый из них, тише воды и ниже травы, нападают только стаей на одного. Только в стае они перестают бояться всего на свете и, выпендриваясь друг перед другом, могут забить человека до смерти.
– Нечего тут светиться, давай отойдем в сторонку, – с фальшивой любезностью предлагает Белоглазый.
Мне нравится его радушие, особенно при таком численном преимуществе. Теперь, когда они извлекли меня из харчевни, их задача проста: затащить меня в подворотню, свалить на землю и там уж поиздеваться надо мной руками и ногами, вчетвером на одного.
‒ Душевно признателен за приглашение, но если тебе есть что сказать, говори здесь, ‒ твердо ответил я.
Не сделав и десятка шагов, я остановился, не реагируя на зазывания Белоглазого идти дальше, занял удобную позицию боком к стене, фиксируя взглядом его руки, не выпуская из вида гоп-компанию за его спиной. Молча, жду, какой вариант развлечений он предложит. Белоглазый понял, что дальше я не пойду и вплотную шагнул ко мне. Я тотчас же отступил, выйдя из зоны досягаемости.
– Ну, чего ты там стал? Харэ, завязываем этот гнилой базар! Все в мазь, с меня мировая, – суетливо начал Белоглазый, – Ты ж понимаешь, лучше гнать, чем быть гонимым. А ты, в натуре, молоток, что не сдрейфил, вышел на разбор. Я ж просто так… Хотел проверить, фраер ты или нет. Сразу видно, ты тот еще кент… Ну, в смысле, свой, в доску свой. Одно плохо, долго живешь… ‒ как-то в сторону обронил он, судорожно всосав воздух углом рта.
Держась настороже, я, молча, наблюдал за ним, сохраняя между нами стратегическое пространство.
– Ладно, чего нам тянуть друг на друга? Нет причины. Побазарили по-свойски и дело с концом. Не будем бодягу разводить[2], замнем для ясности. Идем, я выставляю. Лататы?[3] На, держи краба.
Он протянул мне для рукопожатия правую руку, левая, по-прежнему осталась в кармане пальто. Я помедлил, все это было довольно странно, но быть может, он прав? Плохой мир лучше хорошей драки с четырьмя колхозниками. Хотя, чем их больше, тем больше они будут друг другу мешать, все решит не число, а умение. Как там сказал Суворов о превосходящих силах противника: «Множество их умножит и беспорядок». На худой конец, я всегда смогу от них оторваться. В рывке, да и на дистанции им меня не достать. Я не сомневался в своей неуязвимости. Воевать с их полевой бригадой я не собираюсь, но и убегать не хочется, слишком необычную девчонку я здесь повстречал. Не для того я ее нашел, чтобы потерять.