— Мы не знаем, — ответила девушка, — по голосу, наверное, или чтобы нас заинтересовать. Пожилые… они добрее и иногда еще добавляют, потому что, бывает, во время не укладываются, ну… из-за проблем… А вы кто?
— Я — Лев, — окончательно вынес себе приговор Лева, — не бойтесь, не рак…
— Ой, да я рака и не боюсь совсем, — воспрянула духом девушка, радуясь успешно проведенной идентификации. — Я спида боюсь, ужас как. Меня Анжелка звать, вы раздевайтесь сюда…
Лева вздрогнул, перспектива была не из приятных. В коридоре сильно пахло жареной картошкой.
— Со шкварками? — по-отцовски улыбнувшись, а, может, из-за легкого волнения, спросил ее Лева.
— С кем? — не поняла она. — Кого?
Лева смутился. Контакт постоянно обрывался из-за глупых мелочей, которые все время наползали на нелепейший разговор, затеянный в полутемной коммуналке.
— Ну, с луком и салом, картошка… — неуверенно прояснил он ситуацию.
— Не-е-е, — обрадованно подхватила Анжелка, — мы ее так, без масла даже, на непригарке, с белой булкой… Идемте в зал, я счас девчонок заведу…
Зал представлял из себя комнату с четырехметровым протечным потолком и неровными стенами, покрытыми отслоившимися местами линялыми обоями в цветочек образца шестидесятых, из-под которых вылезала дранка. Интерьер завершали темно-вишневая софа приблизительно того же года издания и полированная румынская горка, с блюдцами и стаканами. На батарее сохло банное полотенце.
«И правда, экзотика… — подумал Лева. — Восток — дело тонкое…»
Он с опаской присел на софу, та скрипнула и провалилась под большим Левиным телом на глубину, раза в два с половиной превышающую требуемую, что тут же зафиксировал его седалищный орган. В этот момент дверь распахнулась, и Анжелка ввела еще двоих работниц «сказочного» цеха, одетых в черные ажурные чулки на широких резинках и во что-то наподобие комбинаций.
— Снежана! — представила она ближнюю к ней девушку с толстыми ногами и низкой жопой и сделала вместо нее книксен. Девушка улыбнулась хорошо, не натужно, почти по-матерински, и вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Машуха! — представила она другую девушку и на мгновение смутилась. — Ну, то есть Маша… Это просто отец ее так зовет… В Оренбурге… — за Машуху Анжелка тоже сделала книксен.
Маша так же по-доброму улыбнулась и точно по такой же технологии вытерла рот. Она, в отличие от Снежаны, была высокой, худой, с голенастыми журавлиными ногами, длинными, но не стройными, а буквой Икс. То, что они доедали картошку на бегу, за секунду до служебного выхода, не вызывало ни малейшего сомнения.
— Из Оренбурга? — переспросил Лева. — Маша? Ты, стало быть, капитанская дочка?
Машуха не поняла:
— Не-е-е, у меня отец прапором был, он уже щас не служит. Его придавило тогда этим… на гусеницах… который ракеты возит… Гусеница слетела, когда они ее натягивали, и перебила ему ноги… обои… Он щас лежит дома, с матерью… Мать меня в Москву услала после… на оптовый рынок, говорит. Ну, а я — в «Сказки Востока» устроилась, к девчонкам.
«Господи… — подумал Лева. — Господи Боже мой…»
Такое количество примитивной и ужасающей правды, пришедшейся на единицу Левиного досуга, ему приходилось воспринимать не часто.
— Ну, а вы откуда, девочки? — спросил он двух других, чтобы растворить неприятный осадок от оренбургской истории.
— А мы молдавские, — Анжелка обняла Снежану за плечи, — с Тирасполя… Не с самого, но рядом почти… Так, вы кого берете?
— Тебя, лапушка… — вздохнул Лева, — тебя берем…
Выбора не было… Восточная сказка плавно перетекала в короткую несмешную историю родом со среднерусской низменности…
— Ага, — обрадовалась Анжелка, — вы пока раздевайтесь, счас я полотенчик дам…
Снежана и Машуха, честно отстояв смотрины, быстро вышли из комнаты и, как были, в чулках на резинках, понеслись в кухню, очевидно, доедать картошку.
— Только это… У нас плотят вперед, пожалуйста, по тарифу… Вы на час или как?
— Конечно, конечно, — засуетился Лева, доставая деньги, — на часок, если можно… Куда мне пройти-то?
— А со мной, — пригласила его Анжелка, — вы снимите все, совсем, и наденьте вот это, вот, — она сняла с батареи раскинутое вширь полотенце и протянула его Леве.
Полотенце было неопределенно-серого цвета, слегка влажное и немного попахивало тиной.
«Господи… Видела бы это Юлька… „Сказку Востока“…» — пронеслась в голове дикая в своей ирреальности мысль.
С полотенцем на бедрах, в чужих, сорок шестого, не меньше, размера шлепанцах, Лев Георгиевич, главный инженер проектно-конструкторского института федерального значения, шлепал арктическим пингвином по полутемному страшному чужому коридору, ведомый бесстрашной Анжелкой, недорогой покорительницей мужских сердец, чьи обладатели уже расплатились вперед…