— Дочки спят?
— Спят. Не буди их, вчера из-за грозы долго уснуть не могли. Так что решил Олех?
Ярыш не отводя взгляда, ответил:
— Олех хочет побывать в степи. Думаю, мы не должны противиться желанию сына. Я разрешил.
Выражение глаз Лайды переменилось мгновенно, стоило ей услышать слова степняка. Снова этот холодный блеск и непримиримость, которые так не любил Ярыш.
— Лайда, он степняк, хоть и наполовину. Он должен узнать жизнь степняков, то пойдет ему на пользу. Айлук тоже будет рад увидеть внука, — тихо добавил Ярыш. Но Лайда никогда не была сентиментальной, когда дело касалось законов Бескрайних холмов.
— Нет, Ярыш. Олеху лучше забыть о своей прихоти. Зря ты дал ему надежду. Это всего лишь прихоть, не более. Я знаю, откуда у Олеха это желание. То вы с Чарой виноваты. Рассказывали сыновьям о своих странствиях, да сражениях. Вот Олех с Рогдаем и загорелись желанием испробовать того же. Не разумно это, Ярыш! Ты должен был укоротить Олеха, а не потворствовать.
Ярыш вздохнул, подавляя растущую внутри злость:
— Лайда, ты знаешь норов Олеха. Не пустишь добром, он сам холмы покинет!
Великая бросила на мужа гневный взгляд:
— А кто в том виноват? Мое слово супротив твоего для Олеха ничего не значит! Ты для сына Великий Ярыш! Но, видимо, пришло время образумить сына. Я не отпущу его из холмов, чего бы мне это не стоило! Можешь так ему и передать. И больше я к этому разговору возвращаться не буду.
Лайда поправила выбившуюся прядь светлых волос, смахнула с рукава туники, видимую только ей пылинку, пытаясь успокоить клокотавшую внутри обиду на мужа. Ярыш всегда воспитывал Олеха так, будто они не в холмах живут, а в степи. Сын и норовом и повадками пошел в отца — упрямый степняк, коли что возьмет в голову, кнутом не выбьешь. Чуяла Лайда, что добром это не кончится, но и думать не могла, что все вот так обернется. Нет, ежели скучно Олеху в холмах стало, так она найдет, чем занять сына. Завтра же спровадит его в кузни, пусть там поработает, глядишь, блажь из головы-то и выйдет.
Ярыш внимательно наблюдал за выражением лица Лайды, пытаясь угадать, что задумала Великая. Насколько знал степняк, Лайда слов на ветер не бросает, и если уж решила переупрямить сына, пойдет до последнего.
— Лайда? — Ярышу надоело гадать. Великая посмотрела отстраненно, словно раздумывая, отвечать мужу или нет:
— Завтра Олех отправится в кузни. Станет скучно, в каменоломни пошлю.
Ярыш помрачнел. Лайда, и впрямь, серьезно принялась за сына. Но, зная Олеха, ни к чему хорошему это противоборство не приведет. Как бы худо не случилось.
— Великая Яхха в свое время отпустила Лучезара с миром, — напомнил степняк. Но Лайда только фыркнула:
— Великая Яхха, да упокоится её прах в Долине предков, была слишком добра. И с Лучезаром все иначе было — он родился и вырос за холмами.
Лайда порывисто схватила мужа за руку и сбросила маску Великой:
— Ярыш, отговори Олеха! Он только тебя послушает. Образумь сына! Там за холмами его может ждать опасность.
Но степняк покачал головой:
— Лайда, предводительница назвала его воином. Так пусть и станет воином, не век же ему в холмах отсиживаться. Думаю, кузни и каменоломни не изменят желания Олеха.
Ярыш покинул шатер, оставив Лайду в отчаянии.
Вечером Рогдай застал Олеха, когда тот со злостью собирал вещевой мешок.
— Эй, брат, ты куда это собрался?
Олех поднял серые глаза на Рогдая:
— Великая меня в кузни решила сослать! Ну, уж нет, я так просто не сдамся! Сегодня же ночью покину холмы!
Рогдай, взъерошив свои черные кудри, уселся рядом с братом:
— Что, прямо сегодня? И куда ты пойдешь?
Олех дернул плечом:
— Знамо куда, в степь! А потом, может и к дядьке Лучезару в Княжеск. Еще не решил толком.
Рогдай с завистью посмотрел на брата:
— Вот бы и мне с тобой.
И вдруг, загорелся этой мыслью, схватил Олеха за руку:
— А давай вместе уйдем! Мне тоже, страсть как охота за холмы выбраться!
Олех в раздумьях уставился на Рогдая, а потом мотнул головой:
— Нет. Одно дело, когда я только за себя в ответе, а другое еще и за тебя отвечать.
Рогдай сразу взвился:
— А чего это тебе за меня отвечать? Я сам за себя ответ держать стану! Ты не смотри, что меня предводительница воином не назвала, это лишь из-за разницы в возрасте! Так ведь и мы не к врагам поедем, а к своим.
Олех с досадой осмотрел худую фигуру брата. Дело не только в годах, хотя разница в два года это много для холмов. Рогдай слишком порывист, сначала делает, потом думает. Да и клинком владеть толком не умеет. А за холмами всяко может случиться. Как последнюю причину, Олех назвал позволение отца и матери. Но и тут Рогдай нашелся: